И так каждый день в течение месяца. Да, чуть не забыл: раненько с утра Суба выгонял всех нас на утреннюю зарядку с «голым торсом», так это называлось. Километр по пыльной дороге, там помашем руками-ногами, и обратно. Короче, ничего хорошего этот колхоз долбаный не преподнёс. Интересный факт: море было недалеко, километрах в пяти, но только мы его не увидели. Да и бес с ним!

Я старался изо всех сил, хотел себя показать перед Субботиным с оухительной стороны: вот, мол, какой труженик опупенный вам достался. Это в связи с тем паскудным случаем на Эгершельде. Надеялся всё-таки, что как-нибудь всё утрясётся да останусь тут учиться на инженера, уж очень не хотелось в армию. Хотя позже выяснилось, что порядки в этой конторе как в армии, и даже иногда хлеще.

В подобных местах, то есть там, где приходится впахивать по-настоящему, очень быстро выясняется, кто есть кто. Особенно это касается халявщиков, бездельников и всяческих других видов трутней и дармоедов, которые, отлынивая от работы, почему-то думают, что они самые хитрые, и никто ничего не видит и не понимает. Простые, как три рубля, приёмчики: опоздать, то есть прийти на работу попозже, уйти пораньше, в процессе работы перекуривать без конца, типа, я такой охрененный курильщик, ну не могу, сука, без дыма жить. Бегать ссать, срать или просто стоять, разглагольствовать о чём-нибудь. Часами разглядывать у себя под ногтями что-то или просто ковыряться в носу и прочее, прочее дерьмо. На такие уловки у некоторых пацанят фантазия была просто неистощима. Использовал все эти финты – глядишь, и день прошёл. А ещё можно дико заболеть, кашлять, например, якобы ангина. Или дристать, типа, отравился я, ребята, извините уж. Понятно, что дрисню свою он никому не показывал, но делал вид, что у него страшно болит живот, и поэтому ему надо отлежаться денька два.

Но картошка сама не умеет запрыгивать в мешок – я о том, что какой-то конкретный юноша, возможно, даже я, делает за этого говнюка его работу. А кому такое понравится? Поэтому, чаще всего, все эти уловки выходят хитрецам боком. Ясно, что никого не прикалывает ковыряться в матушке-земле, в то время как какой-нибудь Калишкин хуем груши околачивает. Хотя, конечно, сбивать собственным членом груши с дерева, наверно, очень нелегкий труд. Так вот, постепенно в коллективе зреет недовольство чрезмерной хитростью некоторых его членов, и однажды прорывается наружу.

Как там звучит закон сохранения энергии? «Ничего не берётся из ниоткуда, и не исчезает в никуда». В результате, этот пресловутый Калишкин получает смачных пидзюлей за всё про всё, в качестве подтверждения этого закона и отчисляется из института. Всё: весы уравновесились. Мне даже кажется, вся эта жуткая шумиха про дедовщину в армии сильно преувеличена как раз такими калишкиными, которые сами создают накал вокруг своей персоны вследствие тотального нежелания что-либо делать. А потом пишут мамкам плаксивые письма о том, что плохие мальчуганы их притесняют и почём зря награждают тумаками. Никакой дедовщины нет, это как закон физики, пидзюлины не берутся ниоткуда. Веди себя с корешами по человечески, и к тебе потянутся люди.

Поэтому я вкалывал по-честному, как папа Карло. Не только из-за того, что боялся отчисления и армии, а просто потому, что был так воспитан папкой и мамкой, просто патологически не умел халявить. Неудобно как-то перед товарищами делать вид, что напал понос, когда они там корячатся на этом бесконечном поле.

Один малый был отправлен на большую землю по причине натёртости яйцев. Или потёртости… Короче, что-то там со своими яйцами сделал так, что местный медик решил его освободить от работы, и от греха подальше отправил во Владивосток для починки, и приведения в порядок внешних половых органов. Наверно, яйца у него теперь самые лучшие в мире, а мы так и остались в деревне как лохи. Думаю, он слишком усердно, блин, околачивал эти пресловутые груши. Настолько, что яйца себе попортил.