Морды у мужиков, которые отчищают борта судна от ракушек и ржавчины, покрыты сантиметровым слоем ржавчины, вперемешку с ракушечной пылью. Работа у них ну очень пыльная. Специальная турбинка, работающая на сжатом воздухе, весит килограмм десять. Жужжит и скрежещет по металлу с таким паскудным звуком, что мертвецы поднялись бы из могил. Ржавая пыль стоит столбом, самого чувака почти не видно в туче этого дерьма, и так восемь часов подряд. Респираторы и очки не спасают, но зато за вредность дают молоко. Ни хрена себе, какое счастье! Лучше бы водяры наливали, как на фронте. Но ребятам, похоже, мало этого навоза, вместо того чтобы подышать нормальным, чистым воздухом в перерыве, тут же пихают в рот цигарку и дымят похлеще Титаника. Мать вашу, лучше бы лёгкие свои засраные провентилировали!

Сварщики тоже прокопченные неслабо, чёрные, зловонные, как будто вылезли из преисподней. И вот вся эта блоть несётся на обед, как стадо обезумевших бизонов. Быстренько проглотив жратву, бегут обратно, туда, где работают, и падают спать. Картинка, как будто после ядерного облучения. Там и тут валяются замызганные типы, на досках, на железе, просто на земле, в разных позах, жуть. Двадцать минут здорового сна, и снилось им светлое и чистое коммунистическое будущее, каждому, сука, по потребностям. Ну-ну! Скорее всего, парняги бухали каждую ночь до утра, как кони. Им хотя бы малость покемарить, чтобы совсем с ума не сойти.

Поскольку я работал плотником, то был не сильно зачухан. Плотники на заводе как бы чистюли. Им негде особо пачкаться. Работа с деревом – это благородно. Можно сказать, плотники – это белая кость. Потом гудок с обеда, с заспанными репами все разбредаются по рабочим местам. А суть именно моей работы заключалась в следующем.

Завод ремонтирует гигантские пароходы, а между делом изготавливает небольшие пассажирские судёнышки. Не такие уж они маленькие, на глазок примерно водоизмещением около 500—700 тонн. Длиной метров пятьдесят, вместительностью двести-триста пассажиров. Корабль, естественно, железный, но вся внутренняя хренотень делается из дерева и его производных. Теплоизоляция корпуса, мебель, двери и прочее, прочее, всё деревянное. Думаете, почему корабли горят? А вот как раз поэтому. На самом деле корабль – это большая металлическая ёмкость, в которую напихано много первосортных, высушенных дров и пластмассы. Было бы странно, если бы всё это плохо горело. А для улучшения горения добавлена ещё солярка. Ну вот, костёр готов, можно выходить в море.

Так что, для плотника на строящемся судне работы до хрена и больше. Приходим с утра, естественно, у работяг болит башка после вчерашнего. Вчера они накатывали водяру, это как правило. Кажется, ребята работают только для того, чтобы были монеты на бухло. Если бы они бросили пить, то зачем тогда вообще работать? Ищут гонца с утреца. Кого? Понятно, самого молодого. А это я. Даже не стеснялись, что их начальник – мой отец, ведь я мог всех сдать с потрохами. За выпивку на рабочем месте наказывали жестоко, могли уволить запросто. Конечно, я их не сдавал.

Была такая шутка, которая их страшно веселила. Через дорогу от завода находился большой гастроном с названием «Рассвет». А в то время часто крутили по радио песенку с таким текстом: «Утро начинается с рассвета, с рассвета, с рассвета!»

Так вот, напевая эту песенку, ребята вручали мне кучку мятых рублей. Я торпедой гнал через любимую дырку, прямиком в этот чёртов «Рассвет». Продавцы моим возрастом не интересовались, тем более, что я был в рабочей одежде, значит, всё нормально, значит, взрослый. А то, что работяга должен находиться на работе с утра, а не стоять в очереди за алкоголем – на это им было насрать. Короче говоря, рабочий класс с моей помощью поправлял башку, и приступал непосредственно к работе.