В селе с общинным землевладением, вмещающем в себе иногда и патриархальные семьи, необеспеченное обладание земельными наделами, отобрание участков у семейства, лишившегося работников, способных вести хозяйство, господство то мироедов, то кулаков, смотря по обстоятельствам, все это создает ту нищету, которая проявляется во время неурожаев, и неоднократно сопровождалось мором в Европе во времена, не столь отдаленные, и не раз в настоящем столетии в Индии. Все эти факты, столь же известные, как и то, что в России в неурожайный 1891 год правительство было вынуждено израсходовать на продовольствие населения около 130 миллионов рублей, тогда как в Царстве Польском, где право земельной собственности основано на наполеоновском гражданском кодексе, население, несмотря на несоответствие его числа с обрабатываемой землею, при бывших недородах, обходилось без помощи государства и даже исправно уплачивало налоги! Наконец, в Западной Европе давно забыты запасные хлебные магазины, требующие от народа громадных жертв и поставку, и обновление хлеба, и соединенные с крупными потерями при хранении хлеба.

Свобода, которую видят марксисты в первобытных формах общежития, состоит нередко, даже при отсутствии рабства и закрепощения, в безусловном порабощении личности, в лишении человека самодеятельности и в отсутствии права на свой труд, при перспективе голодовки.

Переход к ремеслам и мелкой земельной собственности был шагом по пути улучшений; затем крупные предприятия, которые относительно положения рабочего класса и распределения результатов производства заставляют желать очень многого, вовсе не представляют того гнета, который преобладал в мелких ремесленных заведениях и на мелких землевладельческих участках.

Бунге блестяще доказал, что в посмертных выпусках «Капитала», грешащих, как и первый том, «беспрестанным смешением истинного и ошибочного», Маркс фактически уподобился тем экономистам, которые считали производительными только известные виды труда и, говоря словами Ф. Листа, утверждали, что «человек, воспитывающий людей, не производителен, а откармливающий свиней производителен». «…Маркс дошел до идеи непроизводительного труда, хотя бы последний способствовал удовлетворению потребности, и даже отрицает значение продолжительности труда, на которой основана теория абсолютной прибавочной ценности» [45].

Бунге обвинял Маркса в сознательном отвержении значения спроса и предложения, значения конкуренции, как понятий, разрушающих и его теорию прибавочной ценности, и ценности вообще, и саму фикцию марксовой версии капиталистического производства. Русский ученый обстоятельно и четко указал и на принципиально важную ошибку Маркса в отношении перспектив развития мелкого крестьянского землевладения, мелкой собственности, которая, по мнению автора «Капитала», якобы исключает развитие общественных, производительных сил труда, общественных форм труда, общественного сосредоточения капиталов, скотоводство в большом размере, прогрессивное применение науки. Разбирая в третьем томе «Капитала» различные виды земельного дохода, его образование, изменение и прочее и, столкнувшись с рентою, доставляемой мелкой крестьянской собственностью и являющейся не прибавочной ценностью, отбираемой капиталистом у крестьянина, а частью дохода, поступаемого в карман самого крестьянина, Маркс отнес мелкое землевладение к необходимой переходной ступени в земледелии и предсказал ему конец. Реальная же жизнь, свидетельствовал Бунге, доказывает обратное: «мелкая собственность процветает в странах с плодопеременной системою, кормит такие массы населения и дает такие ренты, на которые при крупной земельной собственности трудно рассчитывать» [46].