Так бывает. Гёте и Стендаль написали нового сложного европейца. И, как всегда, в последние столетия «предательскую» роль по отношению к тенденции снижения сыграла наука. Эти нередко малокультурные люди, сами того не ведая, постоянно работали на поддержание сложности восприятия мира. Они все время что-то открывали в природе. Говоря языком постмодернизма, постоянно ей что-то приписывали. Более того, навязывали. Электромагнитные волны, радио, телеграф, телефон. А до этого – паровой двигатель. Как когда-то часы. В интенции это означало: мы не дадим вам забыться в спокойствии, мы вам навяжем новый тип бытия. То есть каждый раз новое поколение европейцев как будто бы говорило себе: мы пойдем иным – своим путем…

А что же у нас, в России? Если для европейцев каждый раз свой путь иной – а потому и свой, то у нас нет. Так что же у нас? Когда-то я писал о двух постоянных составляющих русского исторического развития – общине (земстве) и орде. Началось все с противостояния монгольской Орды и земско-княжеской Руси. Это противостояние никогда не было изжито. Но, во-первых, дополнилось их симфонией. (При этом подчеркнем, противостояние никуда не ушло.) А во-вторых, менялись формы их существования и борьбы. Что, кстати, крайне важно.

И вот когда я несколько лет назад говорил это, мне самому не был ясен механизм воспроизводства этой конфигурации. Но четырнадцатый и пятнадцатый годы нового столетия подсказали, в чем феномен живучести этих антагонистов / близнецов. В каждую эпоху в какой-то момент происходит их взаимопоглощение: орда поглощает общину, а община – орду. Мы, утверждают историки, в конце XV в. освобождаемся от ордынского ига. Но, как указывают свободные философы, ставка хана переносится в Москву. Опричнина (новая орда) в XVI в. как будто бы расправляется с земством (или: берет верх над земством). Лет через сорок земство в ходе Смуты продуцирует свою опричнину, которая не дает состояться новой польско-боярско-казацкой орде. Ну и так далее. Имеются в виду Петр I, Сталин. Там такие же сценарии.

И сегодня. Казалось бы, к началу девяностых годов ХХ в. земство / община скинули с себя номенклатурную орду. Да и сами ее тут же породили. И, так сказать, взаимопоглотились. Мы не хотим и не можем идти иным путем. А какой бы он мог быть – иной? Орда становится национальной, т.е. гражданской, т.е. ответственной и патриотической элитой, а земство / община – обществом. Или, как говорил Карл Поппер, не полубиологическим единством, но союзом совершеннолетних личностей.

У нас по-прежнему «партия и народ едины». Не знаю, навсегда ли, но, видимо, в ближайшее время иной путь нам заказан.

В современной политической науке господствует элитистская концепция: элиты определяют политику. Можно как угодно относиться к этому выводу, но, безусловно, некое зерно рациональности в нем есть. О чем говорит опыт последних ста пятидесяти лет? Кто затеял войны, разрушившие мировой порядок, установленный Венским конгрессом 1814–1815 гг.? Речь идет о войнах, приведших к образованию современных Германии, Италии и …даже Франции.

Франции – в том смысле, что была разрушена (и, видимо, навсегда) ее континентальная гегемония, которая существовала со времен Людовика XIV. В России значение крушения европейского господства Франции – недооценивается. Когда-то Франция «развелась» с Англией… (Несколько столетий это было одно государство, та же династия правила в Париже и в Лондоне, лондонская знать говорила по-английски и по-французски. Все изменилось во времена Генриха VIII в начале XVI в. Будущие Франция и Англия расстались. Англия, победив испанскую Армаду, стала владычицей морей: «правь Британия морями». Франция занялась континентом.) Так вот, франко-прусская война 1870 г. подвела черту под всей этой историей. Британия создала свой мир за пределами Европы – будущие США, Австралия, Новая Зеландия. Лишь в Канаде две части одного бывшего государства спорили за гегемонию. В целом, как известно, победила Англия.