Специфика оборонительных забастовок в России, особенно в 1990-е годы, заключалась в том, что они, по сути, выродились, по меткому выражению Б. Кагарлицкого, в «полуголодные бунты отчаявшихся людей», когда ни о какой организованной и осмысленной защите интересов работников речи не шло [5]. Бастующие требовали заплатить зарплату или выдать хоть какие-то деньги в счет огромного долга, накопившегося у предприятия перед рабочими. Большинство забастовок вспыхивало стихийно. Как правило, профсоюзы имели мало отношения к их организации.

Наступательные забастовки для России – новое явление и в основном происходят на предприятиях транснациональных корпораций и в нефтяной отрасли. Самой известной из наступательных акций стала забастовка 20 ноября – 14 декабря 2007 г. на заводе «Форд» во Всеволожске Ленинградской области. Это был трудовой конфликт нового типа: впервые забастовка произошла не на депрессивном предприятии, а на современном заводе, принадлежащем международной корпорации. Ее участниками стали не доведенные до отчаяния люди, а рабочие, готовые организованно бороться за повышение своего уровня жизни. Итогом забастовки стало повышение зарплаты на 14–20% при инфляции в 2007 г. – 9% и заключение нового коллективного договора.

Пока число забастовок новой волны, протекающих на относительно благополучных предприятиях, в стране мизерное количество, они погоды не делают. Да и эффективность их не очень высока. Тем не менее тенденция наметилась и с ней придется в будущем считаться. Тем более за этими забастовками стоят не ФНПР, лояльная к власти и работодателям, а гораздо более воинственные альтернативные профсоюзы, к тому же поддерживаемые извне международным профсоюзным движением6.

Само по себе ухудшение положения работников в сфере трудовых отношений не является конфликтом, а лишь создает социально-экономические предпосылки для его возникновения. В России, в отличие от стран с развитой рыночной экономикой, работники неохотно идут на открытые столкновения с администрацией даже в случае явного ущемления их прав и интересов. Тем самым конфликт остается в потенции, т.е. в подавленном состоянии.

В чем же дело? Почему наблюдается такой парадокс – «когда проблем в социально-трудовой сфере много – а забастовок мало»?

По нашему мнению, здесь действуют три группы факторов: экономические, связанные с функционированием российского рынка труда и организационной структурой производства, институциональные и ценностные.

Рассмотрим подробнее эти группы факторов.

К экономическим факторам относится прежде всего ситуация на рынке труда. Напряженная ситуация на рынке труда снижает угрозу забастовки. Старая марксистская догма, что ситуация, «когда очень плохо», с необходимостью вызывает забастовки, в действительности фальсифицировала реальную статистику. На практике все с точностью наоборот. В годы спада или депрессии неблагоприятная рыночная конъюнктура нейтрализует действие фактора низкой оплаты труда. Продукцию сбыть трудно, рабочие находятся под угрозой увольнения, бастовать в таких условиях сложно. Забастовки возникают лишь тогда, когда положение работника становится буквально нестерпимым. В какой мере устойчивость положения работников на рынке труда влияет на уровень их реального участия в конфликтах, можно судить по данным социологических обследований. Работники, высоко оценивающие свои шансы на рынке труда, вступают в конфликт почти на 40% чаще, чем работники, считающие, что найти равноценную работу им практически невозможно.

В условиях, когда трудно найти работу, резко возрастает так называемый