В целом стабилизация стала возможной после достижения страной устойчивого положения периферийной державы в условиях благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры. Лишь в малой степени это было результатом идеологических и политических установок (скажем, «государственнических»). Идеи, взгляды и программы выступают в основном проявлением личных склонностей, служат для рационализации сложившегося порядка вещей. Поведение этих людей – лишь следствие места той или иной группы элиты в процессе распределения излишка. Большинство представителей элиты в таких условиях неизбежно ориентируются на краткосрочные личные интересы. Даже искреннее желание отдельных, пусть и весьма влиятельных, представителей господствующего слоя вырваться из оков периферийной экономики обречено оставаться лишь выражением их субъективных предпочтений. Распространение коррупции довершает эту картину: «Этика любой общественной системы неделима. Порочность этики распределения, характерной для периферийного капитализма, – даже если эта этика опирается на закон, – стимулирует откровенно противоправные поступки, которые, получив распространение, искореняются с трудом» [8, с. 103]. В конечном счете логика действий лидеров (или претендентов на лидерство) здесь определяется необходимостью приспосабливаться к балансу интересов внутри медитократической элиты.

До самого последнего времени предлагаемая российскому обществу стратегия развития основывалась на том, что поддержание стабильности в течение определенного периода времени даст возможность, решив экономические проблемы, решить и все остальные. Горизонт долгосрочной стабильности для периферийной экономики является недостижимой роскошью. Политико-экономическая система здесь слишком тесно связана с конъюнктурой мирового рынка; прочная связка права на собственность и извлечение дохода с властью и с возможностью административного и силового воздействия делает собственность дестабилизирующим, а не стабилизирующим фактором. Дуалистический характер экономики создает преграды для движения товаров, услуг, капиталов в рамках формального единого правового и экономического пространства; социальная структура включает слишком много очагов недовольства.

Широко известна проблема так называемого «ресурсного проклятья»: «плохие» институты в экономике, получающей значительные доходы от экспорта сырьевых ресурсов, препятствуют достижению устойчивого развития. Это, в свою очередь, углубляет структурные диспропорции, консервирует сами эти институты. Основанный на сырьевой ренте экономический рост, позволяя решить одни, пусть и наиболее острые, проблемы, дает возможность отложить решения других, фундаментальных.

Однако сложившаяся система управления не закрыта полностью для воздействия извне. В теории периферийной экономики Р. Пребиша особенности накопления и распределения связываются с достигнутым обществом уровнем демократизации; под ней понимается не наличие формальных демократических институтов как таковых, а прежде всего наличие «средних слоев» («среднего класса»), способных оказывать влияние на экономические и политические процессы, опираясь на соответствующие институты. Россия с этой точки зрения может быть отнесена к странам развитого периферийного капитализма, в которых относительно высокий уровень показателей экономического развития сочетается с развитой социальной инфраструктурой, высоким образовательным и культурным уровнем значительной части населения.

В таких условиях не внешняя угроза и связанная с нею необходимость поддержания внутренней стабильности и военного паритета, а спрос на будущее со стороны «средних слоев» является сегодня фактором, побуждающим правящий слой к разработке стратегии модернизации. Это не означает, что процесс демократизации исключает возможность появления военных целей в списке требований среднего класса. Масштабные программы военной модернизации последнего времени явно продиктованы стремлением заручиться поддержкой со стороны членов среднего класса, так или иначе связанных с военно-промышленным комплексом. Но очевидно, что эти программы основаны и на стремлении дать ответ на остро ощущаемую во всех слоях общества угрозу полной утраты военного паритета.