С точки зрения правовой легитимности гитлеровский порядок был, так сказать, двойным. Это, кстати, зафиксировано в классической книге Эрнста Фрэнкеля «Двойное государство». Согласно Фрэнкелю, в 1930-е годы элементы веймарской системы сохранялись. Хотя по мере приближения к войне и в ходе войны заметно уступали свое место нацистской чрезвычайщине. То есть национальный социализм в ходе своей эволюции вытеснял остатки Веймара. Попутно заметим, что диктатор внес изменения и в саму конструкцию 1919 г. «Законом о главе Германского рейха» от 01.08.1934 он объявлялся и рейхспрезидентом и канцлером одновременно. 2 августа, т.е. на следующий день, умер Гинденбург, и Гитлер упразднил пост президента, теперь он был «фюрер и рейхсканцлер».

С этого момента (1934) Германия обрела еще одну легитимность: фюрерскую. Ее можно квалифицировать как квазирелигиозную, но это не вполне исчерпывает ее содержание. Я думаю, что должно быть найдено какое-то иное определение. Дело в том, что, с одной стороны, фюрерская легитимность была зафиксирована в лозунге: «Адольф Гитлер – это Германия, Германия – это Адольф Гитлер». С другой стороны, известно также, что участники движения так называемых немецких христиан (протестанты), в которое вошло до четверти протестантских священников, утверждали, что Гитлер есть явление арийского Христа. И в этом смысле фюрерская легитимность являлась одной из важнейших, фундаментальных для всего порядка.

Еще одна легитимность – идеократическая. Причем, как и в случае с большевизмом, идеократия выходила за рамки социально-политического и претендовала на универсалистский статус. Она выступила и со своей антропологией, и со своей физикой, и со своей этнологией и т.д.

Ключевой легитимностью также следует назвать антисемитизм. Здесь речь шла не только о «священной» ненависти к евреям. Антисемитизм выступил – и это самое главное – в качестве универсальной формулы нацистского мировоззрения. Он был доведенной до абсолютного предела теорией и практикой абсолютного зла. Смысл этих теории и практики был в том, что дихотомия «свой-чужой» / «друг-враг» объявлялась базовой для человечества, и «чужой-враг» были обречены на уничтожение. По отношению к врагам и чужим действовал принцип: в плен не брать; раскаянию не верить; гадину раздавить до конца.

Немаловажной формой легитимности было коллективное соучастие во зле, негласный сговор верхушки и немецкого народа жить «по умолчанию», закрывать глаза на творящиеся вокруг преступления и беззакония. Это к вопросу о коллективной вине и коллективной ответственности. Немецкий народ, как это ни горько сознавать, в своем большинстве дал санкцию на то, что происходило в Германии в 1930–1940-е годы. Разумеется, эта санкция имела как активную, так и пассивную формы.

Интересно отметить, что режимам типа нацистского не просто не хватает традиционных видов легитимности. Эти последние играют крайне незначительную роль. На первые же позиции выходят кровь, почва, судьба, рок, история, музыка, антропометрика, физическое устройство мира и т.д. Именно в этом настоящая тоталитарность таких режимов, где политическая диктатура является лишь средством, но не целью. Цель – это тотальный (используем новояз) войнопорядок. Такие режимы функционируют лишь на основе тотальной войны «своих» с «чужими», «друзей» с «врагами».

В 1949 г. произошло учреждение нового германского государства и социального порядка, основанного на классических западных ценностях. Впервые Германия (ее западная часть) встала на рельсы единого западного развития. На этот раз поражение в мировой войне и крах режима имели совершенно иные последствия для немцев, чем это было в 1920-е годы. Важнейшей легитимностью ФРГ стало признание вины Германии и немецкого народа за преступления Третьего рейха. История показала, что это единственный и единственно эффективный тип легитимности для посттоталитарных сообществ. Дело не только в необходимости и плодотворности признания вины, покаяния и т.п., но и, что не менее важно, в возвращении из состояния тотального войнопорядка и тотальной идеократии в «посюсторонний», «расколдованный», секулярный, релятивистский социальный и правовой порядок, в котором абсолютное принадлежит лишь совести человека и в миру действует релятивистско-плюральным способом. Иными словами, «или / или» меняется на «и–и».