Мы не знаем и, возможно, никогда не узнаем точных ответов на многие вопросы, так сказать, количественного характера. Сколько фальшивых бюллетеней были приняты ЦИК в качестве истинных? Сколько голосов было отнято у оппозиционных партий – у всех в сумме и у каждой в отдельности? Если бы масштаб нарушений был меньшим, как бы это повлияло на расстановку сил в Думе? На каких уровнях власти принимались решения о переписывании и вбросе бюллетеней? Какие в точности и кем давались указания о «нужном голосовании» руководителям регионов, какие им были обещаны поблажки и как они реагировали на это? До нас доходят отельные факты через Интернет, гораздо реже через печать, но общей картины нет.

А так ли уж важна в данном случае количественная сторона дела? Именно в данном случае? Вот если бы правящую партию и идущих следом коммунистов разделяли не 30 % (по официальным данным), а 5–10 %, тогда фальсификация приобретала бы судьбоносный смысл, и режим ждал бы суровый суд истории.

Оставим поэтому вопрос о количественных аспектах политической борьбы в стороне. Президентские выборы 4 марта 2012 г. яснейшим образом показали, что будущее России по-прежнему будет строиться «сверху» в соответствии с волей первого лица и его окружения, которая транслируется и через чиновничество, и через партию власти, и через СМИ, будучи принятой большинством населения страны. Будущее России оказывается заложником этой воли: если она направлена прежде всего на свободу мнений и оценок, учет позиций несогласных и критикующих, на достижение большей социальной справедливости, на реальную борьбу с коррупцией, монополизмом и нелегальными доходами – тогда это хорошо для России. Если воля «Дворца» («клуба») направлена на приоритеты самоконсервации, ограничение и подавление оппозиции, дозированный патернализм по отношению к населению – тогда это плохо. Современным державникам и традиционалистам не худо было бы вспомнить наставления выдающегося русского государствоведа Б.Н. Чичерина о необходимости взаимного ограничения государства и общества: «Власть должна стеснять себя в пользу свободы, предоставляя последней надлежащий простор и даже влияние на общие дела» [25, с. 318].

Пока ситуация такова, что позволяет одной из сторонниц В.В. Путина, весьма популярной в шоу-бизнесе, заявить: «Владимир Путин и его отношения с Россией напоминают мне двух супругов… Для брака, которому десять лет и больше, развод уже крайность»33. Читателю предстоит поразмышлять, во-первых, кто в этом браке муж, а кто жена; во-вторых, если после десяти лет развод – крайность, то что же можно будет сказать после 20–22 лет?

Становление монолитного авторитарного порядка сталкивается со сложностями, порожденными требованиями его собственного развития в разных областях, которые приходят в противоречие друг с другом. Так, назначение губернаторов Кремлем вместо выбора их в самих регионах способствовало укреплению вертикали власти и консолидации правящей элиты, но затруднило работу правящей партии в массах. Выборным губернаторам, пользовавшимся авторитетом в своих доменах, было легче мобилизовывать население в поддержку «Единой России». Назначенным губернаторам, не успевшим или не сумевшим завоевать сравнимый авторитет, а тем более настроившим против себя население, делать это труднее. Появление их имен под первыми номерами в региональных избирательных списках ЕР порой вызывало раздражение. Проблема усугублялась масштабом смены местных властей; так, в 2010 г. в 18 регионах появились новые, удобные Федеральному центру, губернаторы