Как следствие, Вашингтон и Лондон заявили о начале бомбардировок территорий, контролируемых ИГ, а также о создании коалиции из 40 государств (участие в коалиции Ирана и Сирии инициаторами ее образования было исключено) для борьбы с этой группировкой. Одновременно США подвергают бомбардировке позиции ИГ не только на территории Ирака, но и Сирии, причем без ведома официальных властей этих стран. Таким образом, совершенно очевидно, что все действия США в плоскости борьбы с «Исламским государством» подтверждают неизменность целей американской политики в регионе: свержение режима Башара Асада в Сирии, приведение к власти в Ираке сил, враждебных Тегерану и Дамаску, максимальное ослабление Ирана и шиитского движения «Хезболла» в Ливане, а в перспективе продвижение «джихада» к границам России. При этом в Вашингтоне рассчитывали, что начавшийся осенью 2013 г. украинский кризис отвлечет силы Москвы и ограничит ее возможности поддерживать дружественные России правительства на Ближнем Востоке.

Однако в сентябре 2015 г. в Сирии были развернуты подразделения ВКС России, что не позволило Западу во главе с США реализовать свои геополитические и геостратегические цели в регионе. Режим Б. Асада устоял, более того, добился впечатляющих успехов. Вместе с тем данное обстоятельство вынудило геополитических оппонентов России активизировать свои усилия в регионе, что, безусловно, затягивает разрешения конфликта. Резко осложнились российско-турецкие отношения.

Таким образом, «революционные» события на Ближнем Востоке и в Северной Африке, изменив геополитическую конфигурацию региона, резко повысили градус «исламского фактора». Свержение в результате поддержанных извне «арабских революций» светских режимов в Тунисе, Египте и Ливии, трагические события в Сирии, других регионах «исламского мира» открыли дорогу во власть не только умеренным исламистам вроде тунисской «ан-Нахды» и египетских «Братьев-мусульман», но и их более радикально настроенным единомышленникам, начиная от египетской «ан-Нур» – вплоть до различных отрядов «Аль-Каиды» и ИГ. Либерализация общественно-политической жизни и ослабление светских институтов власти позволили радикальным фундаменталистам заявить о себе как о политической силе, претендующей на власть. Недаром нынешний лидер «Аль-Каиды», египтянин Айман аз-Завахири, призывает все арабские и исламские страны, в особенности Саудовскую Аравию и Пакистан, последовать примеру Туниса и Египта. Он также советует не останавливаться на достигнутом и добиваться не только смены власти, но и установления шариатских порядков23.

Что касается России, то первые включения территорий, населенных мусульманами, начинаются в XVI в., когда в ее состав вошли Казанское (1552), Астраханское (1556) и Сибирское (1589) ханства – осколки некогда могущественной Золотой Орды. Один из основных исламских центров – Кавказ (Северный Кавказ и Закавказье) – вошел в состав Российской империи сравнительно поздно – в 20–80-е годы XIX столетия, а Средняя Азия была присоединена к России в последней трети XIX в.

Присоединение Кавказа к России диктовалось религиозно-моральными соображениями (спасение от истребления и присоединение христианских народов Кавказа к России) и военно-стратегическим положением Кавказа как барьера экспансии Великобритании и ее орудия – Турции, а также плацдарма для России в завершении ее естественного геополитического развития как европейской, так и мировой державы (Константинополь, Босфор и Дарданеллы). Экономический аспект в XVIII – первой половины XIX в. не играл какой-либо существенной роли для России в развитии событий на Кавказе, хотя в перспективе и учитывался российскими властными субэлитами