Но отсутствие у духовенства и его структур стабильных внутренних финансовых ресурсов и материально-технической базы формирует в какой-то степени приспособленческую позицию, которая проявляется во внешней лояльности к властным структурам, которая не всегда подкрепляется финансовой поддержкой государства, а потому приходится учитывать интересы и тех, кто контролирует эти внешние финансовые источники. Такая ситуация, с одной стороны, создает проблемы, а с другой – загоняет их вглубь или отодвигает на второй план возможные или потенциально предполагаемые разногласия и противоречия с теми, кто принимает решение об оказании финансовой поддержки или отказе в ней.

В связи с этим можно сказать, что современное мусульманское духовенство пока в основном устраивает идеологема «аполитичности» религии, что делает его политически индифферентным. Правда, в конце 1980-х и начале 1990-х годов предпринимались определенные попытки активно включиться в политическую жизнь российского общества. Но эти попытки в силу многих причин, а не только по вине самого духовенства и религиозных деятелей, оказались неудачными. Таким образом, можно сказать, что в регионе мусульманское духовенство постепенно приобретает черты социальной прослойки, довольно активно формирует свои мировоззренческие установки. Но пока оно жестко ограничивает себя рамками обрядовой системы, отстраняясь от политической деятельности и не выражая своей политической воли. Поэтому сегодня духовенство политически обезличено и как субъект политики примыкает к другим социальным слоям, которые ему ближе по происхождению, по месту жительства и т.д.

В последние годы в национальном составе мусульманского духовенства появились новые тенденции. Это в первую очередь связано с тем, что в регионах традиционного проживания татар активно формируются мусульманские общины из представителей Средней Азии и Кавказа, которые, будучи более религиозными, чем татары, в мечетях оказываются в большинстве и, соответственно, пытаются заменить имама на представителя своей нации.

В связи с этим количество татарских имамов постепенно сокращается, татарский язык перестает быть языком проповедей в исконно татарских мечетях. Этот процесс С. Градировский назвал формой вовлечения ислама в общероссийскую идентичность, новой тенденцией создания общероссийской и в значительной степени – русскокультурной, мусульманской идентичности, поскольку «большинство городских мечетей сегодня наполняются мусульманами разных национальностей». Данный процесс, по утверждению С. Градировского, происходит сам по себе в силу объективных причин, его никто специально не проектирует и никто специально не развивает. Но при этом нельзя не обратить внимания на то, что ситуация намного сложнее. В. Якупов отмечает, что «в большинстве городских российских мечетей, кроме Татарстана и Башкортостана, язык проповедей меняется на русский… И если ничего не предпринимать, может вскоре получиться так, что ислам в России перестанет быть татарским, т.е. татароязычным». И самое печальное, по утверждению В. Якупова, что «этому процессу способствует и то, что во многом татарская молодежь русскоязычна и заражена салафитскими и ваххабитскими идеями с их отрицанием национального компонента вообще. Таким образом, зачастую в мечетях по вине самих молодых татар татарская речь становится запретной». В. Якупов считает, что значительный вклад в ликвидацию татароязычных мечетей вносят представители татарской интеллигенции, которые «озабочены лишь реформацией Ислама, т.е. весь смысл их усилий сводится к идее сконструировать “Ислам” без намаза, без молитвенных обязанностей. Эти призывы существенно замедляют реисламизацию татар, которые, отказываясь от намаза, покидают мечети, а их немедленно захватывают… южные коллеги». Нельзя не согласиться с мнением В. Якупова о том, что эти «процессы очень опасны для самой будущности татарской нации, для сохранения ее этнической составляющей… Без такого необходимого центра консолидации, как мечеть, собрать и сохранять народ очень проблематично». Он приводит и шариатское обоснование сохранения в мечетях татарского языка: «Мечети являются по сути вакуфным имуществом, т.е. недвижимостью, пожертвованной на пути Ислама. Известно, что наши предки до революции жертвовали деньги именно для татароязычных мечетей и их воля должна быть священной и для нынешних пользователей этих зданий мечетей».