Ханаху и Цветков в 2010 г. провели очередное иссле-дование «Межэтнические и межконфессиональные отношения в Республике Адыгея глазами лидеров и активистов общественных организаций». В результате они пришли к заключению, что внутри исламской общины Адыгеи все более четкие очертания приобретает противоречие между «народным» и кораническим исламом. Они пишут: «Проникновение и распространение радикальных идеологий, в том числе и радикального ислама, представляется вероятным, поскольку радикализм – это, большей частью, всего лишь форма радикального протеста на существующие несправедливости и несовершенство социального порядка».

Другая превращенная форма социального протеста – уход от действительности в «секту». При существующем положении вещей вряд ли стоит ожидать сокращения числа сторонников «нетрадиционных конфессий». Скорее можно ожидать увеличения их численности. В апреле 2011 г.. Адыгейским республиканским институтом гуманитарных исследований было проведено социологическое исследование «Ситуация в мусульманской общине Республики Адыгея в оценках мусульман и муниципальных служащих». По полученным оценкам, подавляющее число адыгов считают себя мусульманами. Однако мечети регулярно посещают, по приблизительным оценкам, лишь от 2 до 5 %. Регулярно совершают намаз 20 %. В этом состоит главное отличие Адыгеи от республик восточной части Северного Кавказа, где ислам традиционно имеет более глубокие корни и более сильное влияние.

Согласно проведенным интервью, ситуация в исламской общине является благополучной. Такое мнение высказали все без исключения респонденты, хотя порой и с некоторыми серьезными оговорками и двусмысленностями. Оговорки сводились к тому, что в некоторых населенных пунктах появилось небольшое количество ортодоксальных («нетрадиционных») мусульман («бородачей», «тюбетеечников»), воззрения которых несколько противоречат «традиционному исламу» и «адыгству».

Двусмысленность некоторых ответов состояла в том, что в ответ на просьбу дать оценку ситуации в локальной исламской общине респонденты использовали разные критерии. В то время как для верующих мусульман плюсом было то, что количество верующих увеличивается и именно поэтому ситуация в общине, с их точки зрения, положительна, чиновники исходили из того, что благополучие ситуации определяется отсутствием религиозных экстремистов. Большинство респондентов (48 %) уверены в том, что в республике нет «реальной угрозы общественно-полити-ческой стабильности вследствие «радикализации» части мусульман». Только 15 % считают, что такая угроза существует. Говоря о перспективах развития ситуации в исламской общине Адыгеи Р.А. Ханаху, О.М. Цветков, И.Г. Хот пришли к выводу: «На наш взгляд, Адыгея неизбежно повторит тот путь, который был пройден в интересующем нас аспекте в других республиках Северного Кавказа».

Наметившаяся тенденция приобщения молодежи к исламу будет нарастать, поскольку уход в религию остается чуть ли не единственным способом духовного существования в мире, покушающемся, с точки зрения многих, на сами основы человеческой морали и нравственности. Будет нарастать также дифференциация внутри мусульманской общины на:

а) сторонников традиционного ислама;

б) «младомусульман» – то есть приверженцев традиционного для Адыгеи ханафизма, но выступающих за очищение его от языческих привнесений;

в) сторонников «чистого ислама», утверждающих, что ислам – «это не религия Абу Ханифы. Это религия Аллаха. У нас есть Коран, у нас Сунна Пророка».

Однако глобальной реисламизации Адыгеи, в том смысле, как это произошло в Дагестане, Чечне и Ингушетии, в обозримой перспективе точно не произойдет. Темпы приобщения к исламу для этого слишком малы. По мере дифференциации республиканских мусульман на «традиционных», «младомусульман» и «чистых» будет возрастать также вероятность конфликта между ними. Однако пока ее можно оценить как низкую.