Этот рецепт считался идеалистическим. Торжество материализма породило свои методы излечения человека от духовной болезни. Это – «технологии», направленные на исправление «плохих» рефлексов и формирование «хороших». Этот подход считался научным, признающим приоритетное значение эмпирических факторов жизни. Человек с помощью эмпирических факторов поддается внешнему изменению своего поведения. Но как обстоит дело с его внутренним миром? Рефлексы не могут решать духовные проблемы. Игнорирование этих проблем как идеалистических, а стало быть «эфемерных», порождает парадоксальные следствия рефлекторного перевоспитания. Сущность этой проблемы удачно раскрывается в упомянутом выше романе Энтони Бёрджесса «Заводной апельсин».

Главный герой романа Алекс, пройдя все перипетии рефлекторного перевоспитания и превращения в «хорошего человека» решает кончить жизнь самоубийством. Он выбрасывается из окна, но сохраняет жизнь. «Видимо, чтобы убиться насмерть, – вспоминает Алекс, – всё-таки высоты не хватило. Но я сломал себе спину, переломал руки и ноги… Я вдруг осознал, что все до единого в этом страшном мире против меня, что музыку за стеной мне подстроили специально, причем как раз те, кто вроде бы стал как бы моими новыми друзьями, а то, чем всё это кончилось, как раз и требовалось для их эгоистической и отвратной политики»16.

Средства массовой информации, следившие за судьбой Алекса, превращают его в святую невинность, в юную жертву реформаторов пенитенциарной системы. Раздувая информационный шум об «убийцах в правительстве», юный преступник Алекс превращается в «друга народа», зажегшего в нем огонь возмущения. Алекс тем самым лишил ужасных злодеев последнего шанса на переизбрание и сослужил хорошую службу свободе17.

Такова функция Алекса, основанная на тотальной информационной лжи. В условиях тотальной информационной лжи перевоспитание в «хорошего человека» бессмысленно. В итоге перевоспитания юный преступник Алекс приобщается к общей болезни души «человеков», которых он презрительно именовал «vek’ами».

Болезнь души развивается сама по себе, она не зависит от условий физического существования. Ею страдает и нищий бродяга, и благополучный чиновник, образованный белый воротничок и политик. Так что же, правы были античные мудрецы, считавшие, что тело и телесные интересы сбивают с толку, приводят в замешательство, в смятение, так что человек оказывается не в силах разглядеть истину. Рабское служение телу порождает стяжание, а ради стяжания богатств происходят войны.

Если не освободившись от влияния тела невозможно соединиться с чистой истиной, то тогда подлинное знание либо недостижимо, либо достижимо только после смерти. Однако, как оказывается, соединение чистой истиной возможно, если человек овладевает способностью мыслительной работы души.

Мыслительная работа души открывает справедливое само по себе, прекрасное и доброе. Средствами автономной работы мысли, отрешившись от собственных глаз и ушей, от своего тела, философ овладевает предметом собственных желаний. Предмет этот истина18. Но кто может пойти по пути истины, если это путь тех, кто умеет не увлекаться страстями, кто больше всех пренебрегает телом и живет философией. Те же, кто воздерживается от одних удовольствий просто потому, что боится потерять другие, горячо их желая и целиком находясь в их власти, следуют, по выражению Платона, «туповатой рассудительности», стремясь разменять большее на меньшее.

Подлинная добродетель сопряжена с разумом, независимо от того, сопутствует ли ей удовольствие или страх.