Так, чувство стыда вызывают, в частности, военные действия Джохара Дудаева, в целом его правление, гибель молодых (вариант – невинных) людей, продажа людей и оружия, разрушение Грозного, вторжение Басаева в Дагестан, теракты в Буденновске и в Беслане, ваххабитское движение.

Положительные эмоции возникают в связи с окончанием чеченской войны, отменой КТО, возрождением чеченского народа и восстановлением его государственности в составе РФ, возвращение к мирной жизни. Центральными фигурами этого периода являются отец и сын Кадыровы.

Таким образом, интерпретация событий, связанных с чеченским конфликтом, в целом соответствует общероссийской трактовке.

Сравним модальные события, вызывающие чувство гордости и чувство стыда у петербургской и чеченской выборки (см. табл. 2 и 3).

Как мы видим, к модальным событиям общенациональной истории у чеченцев причислены четыре (кроме Великой Отечественной войны и завоевания космоса, о которых уже говорилось, – война 1812 г. и присоединение Крыма), к событиям национальной истории – семь.

Подобно историческому ряду событий, вызывающих чувство гордости, и в отрицательных коннотациях между обеими выборками обнаруживается как сходство, так и различие.

Так, сталинские репрессии модальны и для петербуржцев, и для чеченцев.

Таблица 2

Модальные события, вызывающие чувство гордости (5% и более)

Таблица 3

Модальные события, вызывающие чувство стыда (5% и более)

Однако, в отличие от жителей северной столицы, жители Грозного, и это вполне понятно, из общего обозначения «репрессии» вычленяют депортацию своего народа. Показательно, что Первая кавказская война и ВОВ у чеченцев вызывают не только чувство гордости, но и негативные эмоции. Включение этих событий не только в положительный, но и в отрицательный ряд ассоциаций предположительно можно объяснить поражением горцев в Первой кавказской войне и большим числом жертв, первоначальным отступлением в годы Великой Отечественной войны.

Таким образом, и в этом случае национальная «картина прошлого» доминирует над общероссийской интерпретацией истории.

Каковы основные выводы этого исследования, одной из задач которого было выяснение национально-региональной специфики интерпретации прошлого как важнейшего компонента этнической идентичности и консолидации народа?

1. Ядром этнической самоидентификации чеченцев является религия (ислам), в то время как идентичность петербуржцев русской национальности опирается примерно в равной степени на этническую и территориальную принадлежность. В обоих случаях общенациональная идентичность уступает этническому самоопределению, что свидетельствует о вторичности гражданского самосознания в системе идентичностей.

2. «Родная земля» примерно в равной мере консолидирует и чеченцев, и петербуржцев. Этот факт свидетельствует как о влиянии географического детерминизма на групповое сознание, так и традиционности мировосприятия, причем не только чеченцев, но и русских по национальности респондентов.

3. Прошлое в консолидации чеченцев играет меньшую роль, чем у петербуржцев. По-видимому, это объясняется спецификой преподавания истории в школе, которая преподносится как история государства, а не народов, его образующих. Каждый из народов России, в частности чеченский, как показало исследование, наряду с историей Российского государства, имеет и собственную историю, не во всем совпадающую с общероссийской.

4. Для участников опроса в обоих городах ядром исторического процесса как в положительном, так и отрицательном контексте являются победоносные (или проигранные) войны, что, по всей вероятности, отражает не столько специфику исторического сознания, сколько содержание школьных учебников истории. События, отражающие культурные достижения, занимают второстепенное место. Для респондентов история прежде всего – политический процесс.