Но ведь Россия и российские компании в отношениях с ЕС как раз и выступают в роли поставщика и производителя, а ЕС – в роли потребителя. В результате получается, что новейшее законодательство ЕС легитимирует противопоставление интересов и даже их столкновение, при котором преимуществами пользуется только одна из сторон. Москва против этого активно выступает, пытается объяснить, что действия Брюсселя являются антирыночными. Они наносят удар по всей системе долгосрочных контрактов, на основе которых поставки идут в Западную и Центральную Европу. Лишают производителей стимула к инвестициям. Разрушают сложившийся рынок, что в итоге бьет по интересам Большой Европы в целом. Однако донести свои озабоченности до европейских законодателей, правительств и Европарламента российская сторона не может. Ситуация в лучшую сторону не меняется.

Еще одним камнем преткновения являются противоположные подходы Москвы и Брюсселя к решению вопроса транзита. Москва строит свои магистральные трубопроводы. Брюссель лоббирует свои. В прошлом он всячески затягивал выдачу разрешений на прокладку «Северного потока». Естественно, руками государств-членов. В настоящее время с не меньшими, а, может, даже большими проблемами сталкивается реализация проекта «Южный поток». ЕС добивается того, чтобы южным коридором газ шел по Nabucco. Даже несмотря на то, что под Nabucco элементарно нет или недостаточно поставщиков.

Эти объективные противоречия с обескураживающей регулярностью прорываются наружу в том или ином конфликте интересов. В том, что касается Третьего пакета, им стали радикалистские меры отдельных стран по его применению к предприятиям, контролируемым Газпромом, – в Москве даже заговорили о том, что в ЕС по существу приступили к осуществлению частичной национализации иностранной собственности и селективному применению положений пакета (читай, преследованию конкурентов). В том, что касается транзита, – безоглядное проталкивание Брюсселем соглашений с прикаспийскими странами и стремление запустить строительство транскаспийской трубопроводной системы. Больше всего Москву возмутило в этой ситуации, что Брюсселем полностью игнорируется международно-правовой статус Каспия как внутреннего моря и его особые правовые режимы. Не меньшее неприятие действий Брюсселя вызвало то, что он открыто приступил к ведению переговоров за спиной Москвы.

Естественно, что эти сюжеты не могли не затрагиваться на саммите. Очень важно, что они обсуждались в конструктивном ключе с ориентацией на поиски компромисса. Ведь продолжение прежнего курса, когда интересы одной из сторон намеренно ущемляются, никого устроить не может. Применительно к Третьему энергетическому пакету российское руководство вновь напомнило партнерам, что он обладает очень большими гибкостями. Законодательство ЕС предоставляет государствам-членам выбор из различных схем имплементации. Поэтому компромиссы можно поискать на путях гибкого взаимоприемлемого и взаимовыгодного применения различных положений пакета. Так, чтобы ничего не ломать. Так, чтобы оно не применялось вопреки или против интересов одного из ведущих хозяйствующих субъектов на рынке ЕС.

Применительно к Каспию команде Хермана ван Ромпея и Мануэла Баррозу еще раз разъяснили две и так хорошо известные вещи. Международный режим Каспия означает, что договоренности нельзя искать с ограниченным кругом сторон. Это противоречит правовой и политической логике. Решения должны находиться с участием всех, от кого зависит статус Каспия и порядок его эксплуатации. К тому же свои отношения с прикаспийскими странами ЕС не должен строить в ущерб интересам России. Это даже как-то неловко. Брюссель от этого, с учетом влияния России в регионе, не столько выигрывает, сколько проигрывает.