Что касается отмены виз, в следующем году этого скорее всего не произойдёт. Это цель на более дальнюю перспективу, но тем не менее наша работа продвигается вперёд. Я надеюсь, что скоро она принесёт конкретные результаты и в ближайшие месяцы, недели у нас будут конкретные результаты». Оставим эти слова без комментариев. Они говорят сами за себя.

Третий большой блок взаимоотношений, в котором наметился прогресс, поставленный лидерами России и ЕС себе в заслугу, – успехи в реализации инициативы «Партнерство для модернизации». Успехов, по мнению Хермана ван Ромпея, Мануэла Баррозу и Дмитрия Медведева, немало. Это и решение задачи вступления России в ВТО, потребовавшее стольких усилий, и продвижение к введению безвизового режима. Но не только. В подкрепление вывода об успешности ПДМ давалась ссылка на запуск российских ракет с космодрома о. Куру, реализацию отдельных проектов в области энергетического сотрудничества, продвижение по отдельным трекам в рамках секторальных/отраслевых диалогов.

Свидетельством успешности ПДМ были названы его востребованность бизнесом, то, что благодаря ему удалось несколько повысить эффективность работы по реализации дорожных карт построения совместных пространств и созданных под них механизмов, готовность банковских структур выделить на проекты, вошедшие в рабочий план осуществления инициативы, по 2 млрд долларов с каждой стороны.

Особенно настойчив был Дмитрий Медведев. «Партнёрство для модернизации стало в последние годы ключом к сотрудничеству между нашими государствами, между Россией и государствами Евросоюза, – разъяснил он журналистам, излагая позицию российской стороны на пресс-конференции. – Достигнутые результаты действительно впечатляют: это названное мною завершение переговоров по ВТО, это запуск с космодрома Куру ракетоносителя «Союз», программы по гармонизации технических регламентов и многое-многое другое. Напомню, что уже подписано 23 декларации на эту тему».

Все это, конечно, так. Все это здорово. Однако есть и некоторые «но». Во-первых, ВТО и безвизовый режим уже были включены в общий зачет достижений. Относить их также на счет ПДМ вполне резонно. Но мало что добавляет.

Во-вторых, и бизнес, и властные структуры воспринимают ПДМ со здоровой долей скептицизма[33]. Об этом напомнил доклад о путях совершенствования ПДМ, специально подготовленный Инсором под декабрьский саммит и распространенный им в тот же день 15-го декабря на круглом столе промышленников России и ЕС встык с саммитом. В нем, в частности, предлагается учесть все те многочисленные инициативы, с которыми раньше уже выходил бизнес. В их числе – предложения передать ему большую ответственность за подготовку и осуществление рабочего плана. Видимо, промышленники надеются, что на этот раз их голос будет услышан в большей степени.

В-третьих, Россия и ЕС по-разному трактуют целевую направленность ПДМ и то, какие его составляющие должны иметь приоритетный характер. Москва напирает на экономическую составляющую, коммерциализацию, инновацию и т. д. Руководство ЕС – на создание условий (демократических, институциональных и всех других), которые могут повести к модернизации. Как следствие, при обсуждении ПДМ Херман ван Ромпей и Мануэл Баррозу всячески расхваливали такие надстроечные проекты, включенные в рабочий план реализации инициативы, как создание Форума гражданского общества России и ЕС, первые совместные шаги по борьбе с коррупцией, оказание содействия апелляционному правосудию и т. д.

В-четвертых, ПДМ в принципе не может решить задачи, ради достижения которых оно формально учреждено. Рабочий план составлен без учета весьма ограниченной компетенции ЕС в осуществлении экономической и технологической политики и трансферте технологий. Он представляет собой скорее документ пиаровского характера, призванный продемонстрировать, сколько всего полезного есть в отношениях между Россией, ЕС и его государствами-членами, а не руководство к действию.