Результат – сотни, тысячи упущенных возможностей достичь большего в политике, экономике, социальном развитии, международных делах. Неоправданные политические решения. Жесткая конкуренция, от которой страдают интересы обеих сторон (постсоветское пространство, энергетика, ограничительные практики, закрытие целых отраслей экономики для иностранных инвестиций, квотирование импорта и т. д.). Игра с нулевой суммой. Проволочки с выполнением достигнутых договоренностей. Подмена истинного партнерства риторикой о партнерстве.

Вместе с тем, разработкой стратегического видения построения отношений между Россией и ЕС занимались большие группы ученых и практиков. Эволюция в подходах, которых они придерживались, отражает смены вех во внешней и внутренней политике партнеров, необходимость отталкиваться от реальности, а не приукрашивать ее, общее разочарование ходом и перспективами сотрудничества.

В начале 1990-х господствовали упрощенные представления о том, что Россия быстро преодолеет последствия распада СССР, легко переведет плановое хозяйство на рыночные рельсы, семимильными шагами пойдет по пути демократического строительства. Как следствие этого принципиальные различия между Россией и ЕС (именно различия, а не противоречия) будут сняты. Конвергенция откроет путь к интеграции. Осуществление же интеграционного проекта пойдет либо само собой – будет произрастать из политической близости и действия экономических императивов. Либо будет оформлено институционально.

В это сейчас трудно поверить, но, работая над СПС в 1993–1994 годах, российские переговорщики добивались включения в преамбулу договора положения о перспективе вступления России в ЕС. До сих пор ультралиберальный фланг российской элиты не расстался с надеждой на подобное развитие событий пусть не в среднесрочном плане, но хотя бы через 10–15 – 20 лет (то, что ЕС преодолеет нынешние трудности, при этом не ставится под сомнение).

Такой выбор в то время был вполне логичен. Он даже казался единственно возможным. Россия строила новый для себя тип хозяйства и общества и нуждалась в поддержке и ориентирах. В экономическом отношении ЕС являлся маяком. Отказ от курса на сближение и самое тесное сотрудничество с ЕС означал самоизоляцию России. Уход из Европы. Сдачу ЕС всего стратегического пространства.

Развитие событий пошло по другому сценарию. Россия погрязла во внутриполитических противоречиях. Кризис затронул ее гораздо сильнее, чем ожидалось. Реакцией на псевдодемократическую анархию и разруху стала националистическая волна. Европейский выбор страны оказался микшированным.

Со своей стороны, ЕС, ввиду трудностей, переживаемых Россией, и отсутствием альтернативного проекта, пошел по пути территориальной экспансии, направленной фактически против нее. Теоретическим оформлением этого курса стала концентрическая картина мира, освещенная бывшим председателем Европейской Комиссии Жаком Делором. В центре – старый ЕС в составе 15 государств. Это первый круг. Второй круг – Центральная, Восточная и Юго-Восточная Европа, которая должна была войти в ЕС. Третий – ближнее соседство нового ЕС, состоящее из стран, ориентирующихся на ЕС, но не имеющих шансов на вступление. Четвертый – все остальные. От включения в СПС положения о возможности приема России в члены интеграционного объединения ЕС категорически отказался. Паллиативом стал невразумительный пассаж о возможности открытия переговоров по ЗСТ, который никаким ориентиром для будущего развития отношений служить не мог.

В путинский период, когда централизация власти в руках Кремля и нефтяная рента позволили добиться политической и социально-экономической стабилизации и решить стоящие перед страной краткосрочные экономические задачи, парадигма позиционирования России в мире изменилась. Эпатажная формула «Россия встала с колен» означала, что политическая элита поверила в то, будто бы страна сможет развиваться опережающими темпами по сравнению с другими, и усилить свои геополитические позиции.