Сравнительный взгляд по отношению к России и Грузии иллюстрирует различие социальных контекстов в двух странах. В России постколониальные штудии (исследования) приживаются нерешительно, появляются работы прежде всего в ориентированных на Запад столичных кругах. Главная причина нерешительности явно лежит в колебании оценки: Россия – колонизатор или же жертва колонизации со стороны западной цивилизации (Tlostanova, 2006). Болезненный вопрос о возможной вине по отношению к бывшим, не совсем равным, братским народам способствует отклонению от быстрой рецепции данной методологии. В Грузии же, по моему впечатлению, постколониальные исследования быстро вошли в силу и используются как легитимный способ нового осмысления культурного и литературного наследия.

Однако важно отметить, что это относится больше всего к пониманию собственного самосознания как колонизированной культуры. Совсем не заметила я интереса к постколониальному взгляду на собственных субалтернов (абхазская, осетинская культуры в их соотношении к грузинской).

Таким образом, принятие постколониального подхода связано с методологической ориентацией на Запад, т. е. с отношением к новому центру, который заменяет Москву. Постколониализм мог найти свой путь в академический мир Грузии по причине легкой сочетаемости с национальным дискурсом. Он проявился с новой политической силой после распада СССР, хотя наблюдался также и ранее в советской национальной политике, но в иной, считавшейся терпимой форме.

Русско-грузинские литературные отношения и связанный с ними корпус научной литературы – сокровище для культурных исследований постсоциалистического пространства. Не только сами многогранные литературные связи между Россией / Советским Союзом и Грузией, но и накопленный за советский и постсоветский периоды пласт научной литературы ждут нового описания и понимания.