Он серьёзно готовился. Аэроклуб
лишь закончил – училище лётное.
Юный возраст и светлый пушок возле губ,
и досрочно – сержантское звание «льготное».
Не успел доучиться, послали на фронт
с лейтенантами, скидки на возраст не делая.
Девятнадцать ему, верил, что доберёт
опыт в небе, как ласточка смелая.
Весь, как будто для неба, полёта рождён,
был в общении прост и открыт, и приветен,
невысок, коренаст, навсегда убеждён,
что быть лётчиком – лучшее дело на свете!
Что тут скажешь? Одно: удивленье, восторг!
Видно, лётчиком нужно от Бога родиться.
Хоть и звался «ведомым», в сражении – бог,
он давал «прикурить» всяким асовским фрицам.
Он ведущего друга в боях прикрывал,
Литвинчук – командир был уверен в подмоге.
Жора в схватках воздушных не отставал,
побеждать он науку постиг понемногу.
И кому тяжелей? Разве в этом вопрос –
Друга чуять плечо, биться в пульсе сердечном.
Быть на миг впереди – смысл науки той прост,
как один организм в схватке жить скоротечной.
Сколько было потерь, сколько сбито врагов,
и фашистских потоплено транспортов в море,
самолётов, как съеденных пирогов,
уничтожил… Свершил сколь геройских историй!
Если б всё записать, если всё рассказать…
И сложить километры, трофеи, итоги,
вспомнить верных друзей, их родные глаза,
фронтовые пути и земные дороги…
А какие придумать весы для того,
Чтобы ненависть взвесить, страдания, нервы,
что пришлось в той войне нам излить на врагов?
Не найти таких гирь, не найти такой меры…
Меры нет. Но есть память, и в ней сохранят
те, кто выжил – погибших,
нам жизнь подаривших.
Кровью красные маки на склонах горят,
зацветая весной к дню Победы кострищем…
2015 г.
«Берлинский цветок»
Отрывок из поэмы «Там, где пехота не пройдет»
Пёстрый цветок на борту фюзеляжа –
«Мессер» фашистский, матёр и жесток.
Так подавали враги себя важно
И романтично: «Берлинский цветок».
Враг мог куражится в небе Парижа ли,
В небе над Лондоном иль над Москвой…
Сопровожденье ему жертву выложит,
Он и собьёт, ведь ему не впервой.
Вылеты «Мессера» были помпезными,
Скольких сгубил – сосчитай всех, поди…
Звякнут награды крестами железными
На бессердечной фашистской груди…
Он далеко не профан и не паинька,
С хваткой смертельною, цепок, как дог.
Вдруг на пути – молодой Колонтаенко
Дерзко встречает «Берлинский цветок».
Курсы окончив, с немецкими асами
В небе сражался безусый юнец.
Дерзко, отважно, в бою был прекрасен –
Фрицам пророча бесславный конец…
Молнией светит чужая эмблема.
«Жора, куда ты? Назад, баловник!»
Но не возникла пред парнем дилемма,
Ринулся в бой на врага напрямик!
«Пёстрый» уйти от мальчишки пытается,
С переворотом – стремительно вниз,
Но на прицел в тот же миг попадается.
Очередь. «Мессер» безвольно завис…
«На! Получай же, фашистская гадина!»
Рухнул тот камнем на землю в кусты.
Позже останки его были найдены,
Целы остались только кресты…
Спросит командующий чуть удивлённо,
Вызвав к себе командира полка:
– Что за смельчак там у вас одарённый:
Аса-фашиста достал с «потолка»?
Скажет в ответ комполка без утаинки:
– Есть такой лётчик. Я в толк не возьму:
Жора, мальчишка ещё – Колонтаенко,
Лишь восемнадцать ему…
2015 г.
Борису Васильевичу Ахапкину,
полковнику авиации
Подобно голубой стреле
Взовьётся истребитель ввысь.
Друзей оставив на земле,
Твоя небесной станет жизнь…
Ты ляжешь, словно на весы,
На плечи белых облаков.
В струе горящей полосы
Мелькнешь на миг и был таков.
Ты сверху видел светлый мир,
И хрупкий мир земли родной.
Лучей сверкающий сапфир,
Мерцанье звезд с дневной луной,
Паденье капель дождевых,
И молний яростный надрыв
На грудь земли из стрел кривых
Испепеляющий порыв…
Ты сверху видел города,
И в океанах – бег судов,