Вспомним высказывание Талмуда [трактат Эруви́м]: «И те, и эти – слова Б-га живого», и объяснение РАШИ этого места трактата: «Оба мнения верны, поскольку hалахические доводы меняются с изменением ситуации, даже самым мелким». Конец цитаты рава Элиэзера Берковича.

Таким образом, становится понятным, что запрет на посмертные вскрытия не только не следует из прямого текста Торы (которой нельзя понять без Устной Традиции), но и из самой записанной Устной Традиции и из последующих мнений большого количества законоучителей от РАМБАМа (XII век) до рава Моше Файнштейна (конец XX века).

Тогда на основании чего сегодняшние знатоки Торы продолжают утверждать о запрете вскрытий? По сути, они опираются на отдельные мнения периода до XIV века (при этом игнорируя мнение РАМБАНа и РАШБА). Тут нужно вспомнить, что большая часть еврейского hалахического законотворчества пришлась на мудрецов Европы IX—XIII веков (вершиной законотворчества стал кодекс А́рба Ту́рим – «Четыре столбца», который написал рав Яаков бен Ашер в начале XIV века, на основании которого рав Йосеф Каро в XVI веке составил кодекс «Шульха́н Ару́х» – «Накрытый стол»). Европа в этот период была застойно-христианской (с отдельными всплесками локальных и коротких ренессансов), евреям приходилось стараться не выделяться и не раздражать христианское окружение, в первую очередь христианский клерикальный слой. Поэтому многие ашкеназские законы (hалахо́т), установленные в тот период, несут явный отпечаток приспособления к жизни в христианском окружении (в этом причина того, что ашкеназские hалахо́т периодически сильно отличаются от сефардских, которые создавались примерно в этот же период в ином, мусульманском окружении и потому несли отпечаток приспособления жизни евреев к соответствующему окружению. Кроме этого, слабые связи между еврейскими общинами (в широком понимании – между общиной, жившей в христианском окружении, и общиной, жившей в мусульманском окружении, при том что слабость связей во многом определялась взаимной враждебностью и отсутствием широких контактов между окружениями евреев) создали условия для относительно независимого развития двух ветвей алахического законотворчества). Раввины того периода широко использовали общий принцип, высказанный в Талмуде (трактат Санхедрин 59а): «Нет ничего, что было бы разрешено Израилю и запрещено [окружающим евреев в данной местности] идолопоклонникам» (в качестве примера: христианство исповедует строгую моногамность (одна жена у мужчины), поэтому в Европе бытовало hалахическое установление для евреев о только одной жене у мужчины. При этом в то же время в мусульманской Испании при разрешенном многоженстве у мусульман и евреям не возбранялось иметь больше одной жены). В этот период в христианской Европе (и не только) посмертные вскрытия были полностью запрещены церковью, поэтому для раввинов того периода было совершенно естественно и обоснованно установить закон (алаху) о запрете посмертных вскрытий, объяснив это решение относительно слабыми ссылками на еврейские источники (многие подходы к данной теме взяты нами из академического курса Открытого университета Израиля «Евреи и христиане в Западной Европе в Средние века»). Но если исчезает причина принятия какого-то решения, то должно быть заново взвешено и, возможно, пересмотрено следствие, вытекающее из этой причины, – само принятое решение. А весьма крупные законоучители, как мы видим, отнюдь не запрещали посмертных вскрытий.

2.4. Еврейская современность

Собственно говоря, вопрос об отношении еврейского закона (hалахи) к посмертному вскрытию был не очень актуален для евреев аж до 1947 года. В древности и в Средние века можно было почерпнуть не столь уж много конкретного из данных, полученных при вскрытиях, а евреям приходилось «не высовываться» ни в христианском, ни в мусульманском окружении, которое запрещало посмертные вскрытия. После начала XVIII века, когда вскрытия стали научно-информативными, евреи не имели своих учебных и научных медицинских центров, еврейские врачи учились в нееврейских университетах, там же была сосредоточена медицинская наука, требующая вскрытий, а потому сами вскрытия регулировались нееврейским к ним отношением, и вскрываемые трупы в массе тоже были нееврейскими.