— Сколько тебе лет, Зак? — невольно хихикнула я.

— Двадцать один.

— Ты говоришь так, словно тебе сто двадцать один!

И снова только строгий взгляд и ни тени улыбки, да что ж за человек такой! Я огляделась, увидела в поломанном шкафу снятую с крючков полку, вытащила её и устроила на двух сдвинутых вместе саквояжах. Сверху постелила полотенце, найденное в стопке с чистым бельём. Получился импровизированный стол, накрытый скатертью.

— Неплохо, — хмыкнул Зак. — Честно говоря, думал, что ты привыкла к удобствам.

— Это я-то? Да брось, я вовсе не аристократка, в отличие от вас с Мэттом. Дома мы всегда жили очень скромно, и слуг у нас никогда не было.

— Что же сделало тебя такой, кхм, непослушной?

Держу пари, он хотел сказать: «капризной», имея в виду мою непокорность.

— Стихийная кровь моей матери, возможно… — пожала плечами я. — Мама тоже никого не слушалась, всё делала по-своему.

Ужинали мы в полной тишине. Парни время от времени посматривали на меня и друг на друга, словно между ними происходил невидимый поединок, а я делала вид, будто ничего не замечаю, и молчала им назло. А что? Почему я должна постоянно придумывать темы для разговора или всех развлекать? Я, между прочим, будущий маг, а не балаганная актриска! Пусть скажут спасибо за то, что накрыла на стол: разложила по тарелкам принесённую Мэттом снедь, расставила кружки и наполнила их горячим ягодным взваром из кувшина, а после — аккуратно собрала посуду в корзину и смахнула крошки в мусорное ведро.

— Спасибо, — словно прочитав мои мысли, промолвил Закариан.

Мне показалось, или его лицо слегка подобрело после ужина? Мэтт тем временем дотянулся до маленького скрипучего окошка и распахнул его. Во дворе стояла непроглядная темень. Пахло сыростью и сеном. Неистово пели сверчки и цикады.

— Ронни, ты прихватила с собой амулет от комаров? — поинтересовался целитель.

— Да, сейчас достану его.

На дне моей дорожной сумки притаилась шкатулка с самыми ценными вещицами. Некоторые из них были зачарованы, другие я просто любила — например, заколку-стрекозу с зелёным малахитовым брюшком, подаренную папой, или сплетённый Анитой браслет из жемчужного бисера. Было здесь и зеркальце с костяной ручкой, доставшееся мне по наследству от мамы. Непростое — с причудливой вязью и фамильным гербом, который, правда, ничего не значил для меня. Когда мама, девушка из знатного рода и потомственная стихийница, влюбилась в обычного человека, семья отвернулась от неё…

— Как он работает? — спросил Зак, когда я извлекла на свет ничем не примечательный прозрачный кристалл на длинной нитке.

Надо же, наш куратор чего-то не знает? Удивительно! Я с радостью объяснила:

— При заполнении магией амулет начинает излучать вибрации, которые насекомые не выносят — сразу летят прочь. Разве на факультете колдовства не пользуются такими?

— А колдунов, говорят, не кусают ни комары, ни клопы, — вставил Мэтт. — Кровь тёмных магов для них яд.

— Странно слышать подобное от целителя, — отозвался Зак. — Я надеюсь, что твои знания о крови не ограничиваются домыслами и бабкиными сплетнями.

— Постарайся не пораниться, тогда и мои знания тебе не потребуются!

— И ты, в свою очередь, постарайся сделать так, чтобы тебе не понадобился некромант, — с невозмутимым выражением лица ответил куратор.

Ох, непросто мне придётся с этими двумя! Я приладила амулет от комаров на оконную раму, расстелила простыни и одеяла, взбила подушки. Мэтт помог мне умыться, зачерпнув ковшиком чистой воды из ведра. Зак склонился над нашим самодельным столом и делал записи в дневнике — перо так и мелькало в его пальцах. Я села напротив него на кровать, провела по волосам расчёской, взяла мамино зеркало и попыталась из-за него украдкой заглянуть в записи куратора. Странно: теперь строчки расплывались перед глазами, словно чернильные буквы источали серый туман. Некромант поймал меня на хитрости и наконец-то улыбнулся, отложил перо.