И совсем я не держу мысли, что ты оставило мои папки в качестве возмещения за подарок (1 руб. 54 коп.) или для того, чтобы когда-нибудь мы встретились вновь: во-первых, мои рукописи бесценны (по крайней мере, для меня), во-вторых, статьи, что мне вменялись, ликвидированы как атавизм, к примеру, как человеческий хвост.
Я догадываюсь, Магаданское Г. Б., тебе нужно взять себя в руки и привести дела в надлежащий вид.
Долги отдать, от лишнего избавиться, а устаревшее – сжечь.
Ты меня ждёшь и у детской кроватки не спишь,
И поэтому, знаю, со мной ничего не случится!
И отдохнуть, отдохнуть тебе пора. Ты так устало не спать у детской кроватки!
А я… Я – что? Я всё прощу.
Ты не думай, что теперь всё так просто. Я вот до сих пор не сумел оправдать твои надежды и «порадовать старых северян своими произведениями». Наверное, потому, что не пишу о твоей революционной юности, ты же сейчас в моде.
И уж извини, не обращаюсь пофамильно. Отважные чекисты, подозреваю, лучше умеют стрелять от бедра, чем разборчиво подписываться…
Я ставлю твой подарок на видное место и завещаю его потомкам.
Пусть помнят о твоём музыкальном даровании.
Пусть знают, как мы «по-родственному» (помнишь эту фразу?) ходили друг к другу «беседовать».
Эх, дороги…
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян.
Снег ли, ветер,
Вспомним, друзья…
Нам дороги эти
Позабыть нельзя.
Примечание:
Я уж было точку поставил, но вдруг заметил, что та же вступительная статья к комплекту заканчивается удивительно и актуально.
Цитирую: «Интересна судьба песни „Дороги“, как бы подытожившей события военных лет. Авторам была заказана песня „Весна победная“. Композитор А. Новиков и поэт Л. Ошанин создали удивительно тёплую и сердечную песню-раздумье, воспоминание о пройденных путях-дорогах, об оставшихся на поле боя. Миллионы фронтовиков и тружеников тыла приняли её как свою. Минули годы и десятилетия. Но и сейчас ветераны и молодёжь с глубоким волнением обращаются к песням, помогавшим громить врага. Песням, запечатлевшим пафос и величие огненных лет…»
Нет, ну каково, а?! Ты просто колдун, нет, больше, ты – кудесник Кашпировский, ты замечательный провидец, Магаданское Г. Б.!
Ах ты, скромник, ведь ещё тогда ты давало мне намёком понять, что это ты готовишь бурю перемен.
Как я не раскусил! Как я был молод! Ай-яй-яй-яй…
У меня просто нет слов!
СЛОВОСМЕСИТЕЛЬ
Чебурдаев глотнул кофе и дописывал:
«Мирза-Курбаши вытащил маузер и вложил ствол в рот связанному Саидову.
– Ну что, вспомнил, где золото, собака!
– Ты сам пёс, – прохрипел окровавленный Саидов, – стреляй, поганый басмач, тебе не видать золота, оно принадлежит дехканам!
– Нас окружили! Султан-Бек привёл Пантелеева! – вскричал вбежавший телохранитель.
– Шайтан его забери! – и Курбаши вытащил ствол маузера. – Высокочтимый Бек продался неверным!
Вошёл Бек, и Мирза-Курбаши выстрелил ему в левый бок. Султан-Бек повалился. Этим моментом и воспользовался Саидов, он уже развязался и головой ударил Мирзу в живот, перекувыркнувшись, прыгнул за дверь и скоро уже был в седле. Разъярённый Мирза стрелял ему вслед, телохранители добивали высокочтимого султана. А из-за холма на степь уже выкатывалась красная конница во главе с комиссаром Пантелеевым. Курбаши, бросив своих воинов, уходил через Ордынский перевал».
Сценарист Чебурдаев задумался и красиво закончил текст:
«конец 5 серии».
За окном было уже темно, Чебурдаев расслабленно сидел в плетёном кресле, горела настольная лампа, и тени ползали по стенам тихого кабинета. Одной из теней я отделился от стены и встал за спиной у Чебурдаева.
– Устал? – спросил я у сценариста.