В дежурке царило оживление. Одни бойцы пришли из наряда и сдавали экипировку. Другие в наряд уходили и тут же эту, ещё тёплую от соприкосновения с прежними телами, амуницию на себя надевали. В журнал выдачи спецсредств каждый вписывал напротив своей фамилии наименование и номер вверенного ему имущества.

Шамшур подошёл к дежурному по заставе, на этот раз им оказался старослужащий, сержант Семён Заиц.

Сержант носил очень хитрую фамилию. При всей, казалось бы, простоте слова из четырёх букв, на слух его определить было сложно. Многих подводила грамотность. Помимо Заяц, как эту фамилию только не писали: и Заец, и Заис, и даже Заитс. Если Сёма забывал произнести свою фамилию, чётко артикулируя каждую букву, её обязательно писали неправильно. Когда, в очередной раз, он видел ошибку, то делал скорбное лицо и говорил: «Боже, я сменю фамилию!»

Выслушав просьбу Шамшура о назначении его в наряд с таким видом, как будто давно знал истинную причину такого необычного желания, он укоризненно покачал головой:

– Ничего у тебя не выйдет.

Шамшур напрягся:

– В смысле?

– А в смысле, что если я поставлю тебя на завтрашний день на фланг, то ты уже с наряда не спрыгнешь. Мне начальник прошлый раз так и сказал: ставишь в воскресенье одного старого на левый фланг и одного старого на правый.

– И правильно! Вот меня и поставь.

– Подожди. Он сказал: деды по воскресениям целый день видик смотрят, а у меня на флангах ни одного опытного бойца. Так что если думаешь, что договоришься с кем-нибудь из молодых о подмене, то ты ошибаешься. Всё под контролем начальства!

– Хорошо, я согласен. Я не буду подменяться.

– А вообще, я тебя не поставлю. Зачем оно тебе надо?

– Тьфу, ты! Сёма, ты часом не еврей!?

– А почему тебя это интересует?

– А то, что замашки у тебя очень скользкие! Сказал – ставь на правый фланг днём, значит ставь без разговоров!

– Ставь, Сёма, не раздумывай. У Шамшура на правом фланге невеста появилась. Он завтра к ней на свидание пойдёт.

Шамшур стиснул от злости зубы – сзади стоял Кирильчук и скалился. Заиц и остальные с интересом наблюдали за тем, что произойдёт дальше.

– Да, на свидание! А тебе, что? Завидно?

– Ха, было бы чему завидовать! Тому, как она будет щекотать тебя своими усиками! – Кирильчук стал изображать щекочущие усики своими толстыми как сосиски пальцами.

Шамшур повернулся к Заицу:

– Ты поставишь меня на правый фланг?

– Если ты так хочешь, то пожалуйста.

– Отлично! – он повернулся в сторону Кирильчука. – А ты можешь завтра смотреть порнуху, а потом дрочить под одеялом. Я разрешаю.

Сказав это, Шамшур направился к двери, ожидая удара в спину, но младший сержант не стал его догонять.

– Иди, иди! Только не забудь заставить её помыться! Эти мамедки моются два раза в год!

Двери открылись, и в помещение вошёл статный и подтянутый лейтенант Газаев:

– Так, товарищи бойцы, для получения боевого приказа, становись!

Дежурка пришла в движение.

На следующее утро Шамшур шёл по правому флангу, взбивая пыль коротко обрезанными по местной армейской моде кирзовыми сапогами. Джамилю и её родственницу он обнаружил в небольшой ложбине, уходящей к реке. Старший наряда указал одному молодому бойцу на пригорок справа от этой ложбины, другого он оставил у дороги, а сам стал неспеша спускаться вниз. Джамиля сидела к нему спиной и демонстративно не поворачивалась. Находившаяся рядом Лейла уже не убегала как прежде. Она сидела лицом к дороге и, наклоняясь, что-то тихо говорила Джамиле. Шамшур прекрасно понимал, что показное равнодушие девушки наигранно.

– Привет! Можно сесть? – обратился он к молодой женщине.