Сел я среди всей этой «красоты», с трудом выцепив взглядом более-менее чистый угол дивана, и весьма сильно закручинился, наконец-то сполна ощутив глубину своего отрыва от цивилизации, привычной жизни, семьи. Правильно ли я поступил, согласившись на эту авантюру?

Так начиналась моя работа в Сенегале.

Здание Посольства России в Сенегале

МЕСЬЕ ДАКАР

Местные чётко мониторили жизнь российского посольства и отслеживали появление каждого нового обитателя. Наше здание находится в центре довольно бойкого квартала, каждый обитатель которого, включая бездомных собак и кошек, нас «срисовывал» при первом же появлении за воротами.

Вокруг хватало занимательных личностей, формировавших наше окружение. Охранял нас сенегальский ЧОП в виде нескольких стариков различной степени дряхлости, которые работали лет по тридцать и от которых не имелось совершенно никакой возможности избавиться. У нас работал донельзя наглый, ленивый и разбалованный сенегальский водитель Махтар. Трудился добродушный, вечно улыбающийся и довольно стеснительный садовник по имени Мамаду, не очень умело, но добросовестно выполнявший функции разнорабочего. На углу разместился мальчишка-зеленщик, продававший нам овощи и фрукты. Он очень переживал, что у него жесткие африканские волосы, поэтому зимой и летом ходил в плотной вязаной шапочке в надежде таким образом размягчить шевелюру. Посольских обитателей знали ближайший торговец арахисом, владелец продуктовой лавки, сапожник на углу, хозяин маленькой столовки, где мы иногда столовались, управляющая маленькой кондитерской, ливанцы из магазина женского белья, мавританец–поставщик туарегских украшений, чистильщики обуви, охранники всех окрестных домов, квартальные нищие и побирушки, «несуны» – мелкие торговцы всякой сезонной всячиной с рук, маршруты которых проходили мимо посольства, и т.д.

Первое испытание, через которое всегда проходили новички на первую-вторую неделю пребывания, – «подход друга», который увязывался за тобой, совал в руки какой-нибудь сувенир (естественно от чистого сердца и совершенно бескорыстно, т.е. даром), часто в этой роли выступала якобы золотая подвеска в виде баобаба, потом долго шёл нога в ногу, пытаясь говорить обо всём на свете. Если объект внимания имел неосто-рожность обозначить знание французского языка, то отвязаться вообще было крайне непросто. В конце пути «друг» настоятельно требовал ответный подарок, лучше деньгами. Мол, в Сенегале такая традиция – радовать друзей подарками.

Второе испытание – выдержать, что как минимум первые месяца три тебя в твоём районе будут называть не иначе как «месье Дакар» (женщин – «мадам Дакар») (по-русски в обоих вариантах «свежий лох») и вечно пытаться надуть и обсчитать. Этим титулом, на самом деле, награждали всех незнакомых иностранцев, подсоз-нательно помещая их в категорию потенциальных жертв «развода». Набравшись опыта, понял, что если тебя так обозвали, то стоит резко возмутиться, а ещё лучше – гордо заявить в ответ «Je suis sénégalais!» («Я – сенегалец!»). С одной стороны местных это забавляло, с другой – они сразу понимали, что перед ними не абы кто, а «бывалый» тубаб.

Для пар бледнолицых существовало другое «погоняло» – «жён марье» («молодожёны»). Оно тоже ничего хорошего не сулило, ибо обозначало лишь, что тебя идентифицировали как туриста и наметили в жертву на предмет бессовестного отъёма денежных средств или нескончаемого мотания твоих нервов. Купировать подобное посягательство приходилось максимально жёстко, без шуток, доходчиво, иначе потом не отвяжешься. Для этого освоил несколько фраз на самом распространенном в Дакаре местном языке волоф. Со временем «отбривать» научился за секунду.