— Не волнуйся, сестричка. — Роман бесцеремонно присвоил лёгкий рюкзак Камиллы, надевая за обе лямки на своё плечо. — Я подстрахую. И да, Денис… Как там, говоришь, дальше?

— Колосов, — с вызовом представила своего парня Тоня. — Денис Сергеевич.

— Замечательно. — Роман проигнорировал попытку Камиллы отобрать рюкзак, приближаясь к сестре. — Наслаждайся вечером. А если Денис Сергеевич лишнего себе позволит, можешь сказать, что у тебя брат псих. А лучше звони. Я ему сам всё разъясню.

Опасная улыбка сверкнула, вынуждая Тоню едва ли не зажмуриться и тряхнуть головой.

— Вот ещё! — отмахнулась она от брата. — Мой парень знаешь, какой?

— Вкус у него, несомненно, есть, — хмыкнул Роман, с теплом глядя на сестру. — Увидимся дома, Тонь.

Слыша рядом тихое «чёрт», он успел подставить плечо, в которое Камилла упёрлась спиной, едва не свалившись. Её кинуло в жар, едва поняла, что просто потеряла опору под ногами, поскользнувшись на чём-то. Прижимая руки к груди и переводя дыхание, она посмотрела на пол, замечая разноцветное драже, рассыпанное кем-то из сбежавших согруппников. Вот гады! Да и она хороша. Умудрилась попасть именно на эти чёртовы конфеты.

— Стоишь? — снова с участием спросил Роман.

— Стою, — тихо отозвалась Камилла, глядя, как Тоня покачала головой.

— Куда вас двоих отпускать? Я так поседею скоро… Осторожнее, Мил! Позвонишь мне, как будешь дома. Поняла? — Она удобнее перетянула лямки рюкзака и выбежала прочь из опустевшей аудитории.

— Спасибо. — Камилла отодвинулась от Романа, поправляя одежду. — Я очень неуклюжая.

— Должен поспорить с этим фактом, — не согласился Морозов.

— Почему? Ты же сам видишь, что происходит. И уже не первый раз.

— Сейчас виной не твоя мнимая неуклюжесть, а тот, кто не удосужился собрать рассыпанные конфеты с пола и подверг опасности других, — принялся пояснять Роман. — Во-вторых, полагаю, что не ошибусь, если заподозрю в подставе твои ботинки. Ты не носишь обувь на высоком каблуке, но подошва совсем гладкая, из-за неё постоянно и поскальзываешься. И вечно торопишься куда-то. Просто не спеши. Тебе не надо убегать. Знаешь, в чём-то мы с тобой похожи.

— В чём же? — удивилась Камилла.

— Признаюсь, что в детстве я заикался. И чем больше это происходило, тем больше нервничал. Сбегал, как ты. Буквально проглатывал слова, всё только хуже становилось. Где-то с год я почти не разговаривал. Был уверен, что ничего у меня не получится. Представляю сейчас, каково отцу было со мной возиться.

— Как же ты справился? — участливо спросила Камилла, прислоняясь боком к столу.

— Отец мне и помог. — Роман присоединился к ней, становясь рядом и так же опираясь на край стола. Он сложил руки на груди и улыбнулся. — Я сбегал от всех специалистов. Эти ребята пугали до чёртиков. Мне казалось, что я чем-то неизлечимо болен, раз меня заставляли к ним ходить. Вот отец и сказал мне, чтоб перестал сбегать, не спешил, не задыхался, пытаясь выпалить всё за мгновение, и дать дёру. Он брал гитару, сажал меня напротив и начинал играть. И петь.

— Твой отец поёт?

— Да. И весьма недурно. Вот он и меня заставлял петь с ним. Сперва это походило на некое мычание. Я паниковал, когда подходило время вечера, и знал, что отец снова это повторит. Но потом осознал, что жду его прихода с работы. Я понял, что когда не спешил и пытался растягивать слова, пытался петь, то не проглатывал их. У меня стало получаться. По вечерам, как бы ни уставал, он садился со мной на пол у кровати и играл. Это было самое чудесное время, чёрт возьми.

— У тебя замечательный папа.

— Да. И мама тоже. И сестра. И друзья у неё тоже замечательные. Идём? — Роман протянул ей руку.