Карл Саган одним из первых высказал эту точку зрения, давшую астрономам и искателям инопланетян новую надежду на обнаружение внеземной жизни. «Возникновение жизни должно быть чрезвычайно вероятным событием: как только условия позволяют – раз, и готово» – утверждал он ^>3. Эту позицию развил Кристиан Рене де Дюв, бельгийский биохимик, получивший Нобелевскую премию в 1974 году. Он считал, что Моно заблуждался: «Если приравнять вероятность рождения отдельной бактериальной клетки к случайному соединению ее атомов, то и вечности не хватит, чтобы она возникла… Зная об огромном количестве „счастливых случаев“, скрывающихся за успехом эволюционной игры, законно задаться вопросом, в какой мере этот успех вплетен в саму ткань Вселенной»^>4.

В своей убедительной книге «Жизненная пыль» де Дюв ответил на мнение Моно о том, что Вселенная не беременна жизнью, а биосфера человеком, совсем просто: «Вы ошибаетесь. Это именно так». Конечно, де Дюв не имел в виду, что конкретно Homo sapiens было суждено возникнуть. Безусловно, случайность играет свою роль в биологии, что он признавал во всех своих работах. Но он также считал, что законы физики и вытекающая из них эволюционная динамика порождают все более нетривиальные формы биологической организации и сложности. Это в свою очередь неизбежно порождает жизнь и разум в космосе.

Если такая точка зрения верна, то это может стать философским прорывом, последствия которого вполне можно назвать духовными. Стюарт Кауфман, исследователь сложных систем из Института Санта-Фе, который, возможно, больше всех сделал для внедрения теории неизбежной жизни в мейнстрим науки, романтически описывает это в своей уже классической книге 1996 года «Во Вселенной как дома»: «Если мы, хоть это пока для нас непостижимо, действительно являемся естественными проявлениями материи и энергии, соединенными вместе в неравновесных системах, и если жизнь во всем ее изобилии обязательно должна была возникнуть – не как невычислимо невероятная случайность, а как ожидаемый ход естественного порядка вещей, тогда Вселенная поистине наш дом».

Однако мнение о том, что жизнь изначально вписана в законы природы, является экстраординарным, а, как выразился Саган, «экстраординарные утверждения требуют экстраординарных доказательств». Если жизнь действительно изначально вписана в законы природы, то почему Земля – единственная планета, на которой мы наблюдаем эту предполагаемую закономерность? Как можно говорить о вероятности существования жизни где-либо еще, если мы ограничены ничтожным размером выборки в одну планету?

Более того, если жизнь сформировалась не в результате единственного случайного события, то каков физический механизм, объясняющий, как именно скопление неживых частиц может систематически переходить в функциональную биологическую систему, и при каких естественных условиях этого следует ожидать? Действительно ли можно показать, что жизни, в физическом и статистическом смысле, было суждено возникнуть во Вселенной, на планетах, подобных Земле? Растущий объем доказательств, подтверждающих, что Вселенная априори порождает биологическую жизнь, постепенно становится неоспоримым.

Когда мы задаемся вопросом, как возникла жизнь, мы на самом деле спрашиваем, как неорганизованная материя вдруг стала организованной. В повседневных условиях спонтанная организация не происходит. Вещи не организуются сами по себе, и если никто не вмешивается, то комнаты становятся более грязными, здания разрушаются, а сложные структуры постепенно распадаются. Итак, благодаря чему могла возникнуть организация до появления каких-либо существ, способных ее выстроить или поддерживать?