Младшая сестренка ехидно заметила: «Ничего себе ты с незнакомыми мужиками болтаешь!» Возразить, вроде как, и нечего, Катерина немного растерялась. Но впечатление сложилось приятное.

Их разговор долго не шел у нее из головы, казалось, между ними немало общего. В общем, Катерина согласилась с мнением сестры, что интересно было бы посмотреть, у кого такой приятный голос.

Катя знала, что ее считают странноватой. Училась она в целом на хорошо и даже отлично, занималась музыкой, не пила, не курила, почти не ругалась матом, то есть походила на настоящую зубрилу. Но вместе с этим поведение, стиль одежды зачастую позволяла себе вызывающие. Катерина всегда и на все имела и не стеснялась высказывать собственное мнение, держалась подчеркнуто независимо, прогуливала, спорила с учителями. Со сверстниками и вовсе общалась более чем уверенно и легко могла за себя постоять, в том числе – при крайней необходимости – и кулаками.

Достаточно сказать, что в седьмой класс ее перевели условно из-за неуда по поведению, хотя в аттестате была всего одна четверка. Многие из ее «выходок» останутся в анналах школьной истории, в том числе и эта устроенная Катей в восьмом классе.

Кабинет химии располагался на втором этаже школьного здания. Им задали задание. Чем-то недовольный, в плохом настроении учитель строго следил, чтобы никто не списывал. Катя скосила глаза к соседке и, попалась под горячую руку. Она первой получила двойку в журнал. Учитель называл подобную процедуру «операция одиннадцать». Первым одиннадцати проштрафившимся ученикам, не зависимо от причины, он ставил двойки в журнал. Катерина во всеуслышание возмутилась несправедливостью. Но учитель остался непреклонен. Катерина не очень-то знала химию, но уж три с плюсом, а если повезет, то и четыре могла получить, но никак не два.

– Вы не имеете права ставить мне два, я не списывала, тем более что я сделала больше, чем Пуговкина, – как обычно. не унималась она.

– Будешь выступать, я сейчас на единицу исправлю, – недальновидно отрезал химик.

Катерина встала, подошла к открытому окну. Вновь спросила:

– Не исправите?

– Нет, – уверенно ответил учитель.

Она за секунды вскочила на стул, на парту, с парты на подоконник и, обернувшись через плечо, повторила вопрос. Класс загудел.

– Нет, – подтвердил учитель и скептически улыбнулся. Катерина с театральным криком выпрыгнула в окно. Учителю сделалось плохо. Поднялся шум, ребята повскакали с мест. Кто-то смеялся, кто-то восхищался, кто-то отпаивал учителя водой. Ничего страшного не произошло, Катерина спрыгнула не на землю, а на козырек над дверью первого этажа, расстояние до него около двух метров, но не сообразивший этого учитель сильно испугался. Катя торжествовала.

Следующий – девятый класс собрали из лучших учащихся трех восьмых. В эти списки из-за поведения Катерина не попала. Тогда она написала письмо в районное отделение образования, надзирающий за школами орган, в котором пожаловалась, что ее дискриминируют, и, опираясь на свои хорошие оценки, потребовала зачисления. И только после скандала ее все же зачислили.

За смелость в школе ее уважали, но держалась она особняком. У нее имелась масса почти приятельниц и только одна подруга. Но проучились они вместе только до девятого класса. Дальше их пути разошлись. Катерина осталась в школе, а подруга отправилась в профессиональное медучилище. И в девятом классе Катя фактически осталась одна. С ней перешла туда только одна более-менее близкая ей приятельница Света.

Многие местные девчонки откровенно ее недолюбливали. Ну, во-первых, никому не нужна симпатичная конкурентка, а во-вторых, им с ней казалось так же неинтересно, как и ей с ними: ни посплетничать, ни покурить, ни выпить, а нарваться на разборки из-за Катиных умничаний легко…