ДАРЬЯ ВАСИЛЬЕВНА СТАРОДУБЕЦ (балкон):

Когда на сцене этот человек дал очередь из автомата в потолок и крикнул: «Вы все заложники, спектакль прекращается!» – музыка стихла. И в полной тишине только вертелись пропеллеры самолетов.

Но тут открылся занавес, в белом мундире вышел ничего не подозревающий актер, играющий Чкалова. И при всем народе получил пинок… «Все артисты – вниз!» Но испуга в зале не было, одно недоумение – мы еще были под действием спектакля…

В этот момент к нам в бельэтаж вбежали вооруженные люди с криками: «Руки за голову! Это захват!» И начали стрелять в воздух, в потолок. «Кто не выполнит команду – расстрел на месте!» «У кого найдем мобильный телефон – убьем!» Как фашисты. И все время: «Расстрел! Расстрел! Расстрел…» – словно в дурном сне.

А нам все не верилось, что это по правде. Один мужчина засмеялся, но его ударили прикладом по голове. Какой-то мальчик спросил: «Вы настоящие?» Они сказали: «Мы приехали сюда из Чечни, чтобы остановить войну». Многие в недоумении крутили во все стороны головой, вытягивали шею. Но таких били прикладами по голове. Во всю силу. Кровища… И никто из битых не закричал. Потом захватчики приказали выкинуть в проходы сумки. Я даже не пыталась вытащить из своей сумки деньги – какое там! Шок… И в сумочке остались три тысячи рублей и документы. Но все казалось, что вот-вот это кончится, что это недоразумение… А они приказали: «Если есть грузины, мусульмане, иностранцы, пусть выходят, отпустим… Мужчинам сесть в правой части балкона, женщинам в левой!»

Потом боевики рассредоточились вдоль проходов. Но только когда чеченки открыли свои куртки и я увидела взрывчатку, то поняла: все серьезно.

Помощник режиссера «Норд-Оста» (за сценой, продолжение):

Монтировщики схватили меня и оттащили в свою комнату за сценой. Мы закрылись – начальники костюмерного и монтировочного цехов, три монтировщика и я. По мониторам мы видели, что бандиты стали баррикадировать двери со сцены в кулисы и зачем-то всех положили на пол. Иногда они отпускали мерзкие шуточки типа: «Да вы не стесняйтесь, садитесь, вот вам бесплатный билетик»…

ТАТЬЯНА ГУРЕВИЧ-СОЛНЫШКИНА, концертмейстер «Норд-Оста» (в оркестровой яме):

Когда на сцене стали стрелять, мы, весь оркестр, тридцать человек, побежали в подвал, в оркестровую комнату. Сразу погасили свет, мобильные телефоны переключили на «вибро» и стали искать, как отсюда выйти. Попытались вылезти через окно, но оказалось, что наверху оно перекрыто решеткой, да еще с огромным амбарным замком. Тут по внутренней связи услышали их голоса – что они чеченцы, из Грозного, что это захват. Игорь, мой муж, позвонил своему отцу, сказал: «Мы в заложниках». Я говорю: «Игорь, только умоляю, не звони маме!» Первые три минуты тряслись коленки, просто жутко стало. Я говорю: «Игорь, ну за что нам такое? Нам даже тридцати нет! А мы сейчас погибнем!..» Взялись за руки, держались и ждали неизвестно чего…

ВИТАЛИЙ ПАРАМЗИН, 20 лет, и АНЯ КОЛЕЦКОВА, 19 лет, студенты (балкон):

Чеченцы приказали убрать руки за голову, все это выполнили. У нас на балконе тоже. Они ворвались на балкон с двух сторон – не очень много, четверо, наверное, и женщины. Они ругались, кричали, ударили несколько человек прикладами по голове. Одна женщина потом все время сидела с окровавленной головой… «Да, конечно, мы настоящие, – сказал, отвечая кому-то, один из них, пробираясь по рядам. – Вы знаете, что у нас в Чечне творится?» Тут на сцену вышел Мовсар Бараев: «Вы все – заложники. Руки за голову!!!» И всем стало ясно: чеченская война пришла в центр Москвы.