Видно, что Зоя была очень расстроена. Она пыталась понять, кто третировал бедного Эдварда и довел его до самоубийства:

– Здесь какая-то загадка. Кто-то добивался его смерти, чтобы завладеть имением, это ясно. Но кто?

– Ричард Вилл, я думаю. Раз он в итоге все унаследовал…

– Нет, вряд ли, – возразила Зоя. – Он и так все получил, и жил в имении со своим сыном, и было понятно, что имение со временем перейдет его сыну. Эдвард бы и так умер рано или поздно.

– Да, но лучше раньше, чем позже. И потом, больше просто некому. Никому другому это имение все равно не досталось бы, – настаивал на своем Даниил.

– Не скажи! Ты забываешь о пропавшей малютке, дочери Эдварда. Вот, где тайна. Смотри, все предыдущие дети умирали, один за другим. Брак между кузенами оказался нежизнеспособным. А последняя девочка просто исчезла.

– Ну и что? Дети же умирали не при рождении, а в возрасте от трех до пяти лет, значит и эта девочка могла умереть в раннем детстве.

– Согласна, но вот пока она не умерла и была жива, кто-то и пытался отправить Эдварда на тот свет, чтобы…

– Чтобы что? – прервал Зою Даниил, – тебе не кажется, что все это слишком сложно, и никаких очевидных фактов, подтверждающих это предположение в дальнейшем просто нет. Ричард Вилл со своим сыном завладели имением, сиделка пошла под суд. Все чисто.

– Да, выглядит все так. Хорошо бы раздобыть документы этого суда.

– Ну это уж слишком, моя дорогая. Мне кажется, надо на этом остановиться. Тебе и так предостаточно материала для написания исторической статьи.

– Не получится. Без домыслов ничего не выйдет, слишком много белых пятен. А с домыслами – это уже будет полный фикшн, роман для домохозяек.

– Вот и замечательно. Опубликуешь, станешь писательницей. С журналистской практикой ты покончила, как я понял. Пиши книгу, я уверен, получится бестселлер.

Молодые люди еще поговорили немного, И Даниил засобирался домой.

– Спасибо тебе, Даня. Ты мне очень помог.

Когда за ее приятелем закрылась дверь, Зоя снова нашла записку Эдварда, копию которой Даниил предварительно переслал на ее электронную почту, и стала внимательно вчитываться в каждое слово. Ей хотелось понять чувства этого человека и убедиться в правдивости его слов.

Наверное, он и сам до конца не верил, что все это происходит с ним на самом деле. Если кто-то внушал ему, что он умственно не здоров, значит он мог поверить в то, что все происходящее – это лишь плод его больного воображения. Как же он мучился, несчастный. Но опекуну ничего не говорил. Или говорил?

Опять вопросы и загадки. Зоя понимала, что за давностью лет разрешить их она на в состоянии. Остается только догадываться.

Наступал вечер. Зоя решила выйти на свежий воздух, затем вернуться и приготовить ужин к приходу мужа. Что-то легкое, типа буженины с сыром, мягких булочек и фруктов. Вечером Дэйвид много не ел, так как обычно плотно обедал.

Супермаркет был недалеко, женщина неспеша дошла до магазина, купила виноград, бутылку легкого вина и так же, не торопясь, вернулась домой. Уже почти совсем стемнело. Она вошла в квартиру и, включив свет, заметила в углу просторного холла что-то белое: то ли клочок бумаги, то ли носовой платок.

Она подошла поближе, подняла странную вещицу и тут же бросила ее на пол. Это был манжет Розалии со знакомым ей пятном от соуса. Все это выглядело настолько странно, что у девушки даже руки затряслись.

Зоя тут же набрала номер телефона мужа и спросила, когда тот вернется.

– Я задержусь, дорогая. Поужинай без меня, – услышала она в ответ и разрыдалась.

Эдвард Люмерье остался сиротой в шестнадцатилетнем возрасте. Отец его умер давно, когда Эдвард был еще младенцем, и он его совсем не помнил. На стене в гостиной висел портрет графа, его отца. Седовласый мужчина взирал на сына властным взглядом своих пронзительных глаз. Его губы были плотно сжаты, одет он был в сюртук из парчи, а на груди его красовалось пышное жабо.