Женька Щукин, также одноклассник, живет через два дома от меня, ближе к проспекту. Ребята в его дворе – лихие, уличные, не то, что наши. «Крикуны» вообще не в счет, а хитрованы, типа Зюзи,– величины лишь местного значения, за территорией своего двора хвост поджимают. Женька куда смелее и «образованнее» меня. Он щупает у своей соседки с нижнего этажа Наташки Дроздовой сиськи – та хохочет. Он уже умеет курить, и даже выпить красненького. Стреляет из рогатки по голубям, а из самодельного лука – в кошек. Когда стрела с наконечником из гвоздя втыкается в пушистый полосатый бок живой кошки, мне становится не по себе. Это запредельное развлечение, душа холодеет, я не живодер. Другое дело – вместе рисовать, или ловить ящериц в парке, на откосе. Замрешь над норкой, не двигаешься. Ящерица тебя не видит, выползает на свет сантиметр за сантиметром. Когда она вся перед тобой – хвать! Попалась! Ящерица шипит и кусается. Постучишь ей по носу, прихватит за палец – будто бельевая прищепка. Женька одну такую, кусачую ящерицу, раздразнив, прицепил за ухо девчонке. С той случилась истерика, родители устроили скандал, Женьку выгнали из летнего школьного лагеря. Без него я там стал конфликтовать и драться с двумя уродами из старшего класса – хотели зашугать. Не уступал, пока один из них не надел на руку, в виде кастета, барашек – рукоятку от водопроводного крана и не ударил им меня больно в грудь. Сволочь!

Щукин – отличный компаньон, но его вечно тянет делать нечто такое, за что родители по головке не погладят. Вот дать по башке могут запросто. И не только родители.

– Идем, покурим, – зовет он меня. – Сигаретами у отца втихаря разжился.

– Мать занюхать может, – опасаюсь я. – Мне домой скоро.

– Фигня, проветришься, – уверяет опытный Щукин.

Спрятавшись в школьном саду, я пока лишь пускаю дым. Главное, что не пускаю ветры, соответствую, как большой. В себя не затягиваюсь, но науку постигаю постепенно. Чтобы родители не занюхали, лучше бы чем-то зажевать. Можно мягкими иголками с пихты, но надежнее – конфетами. Тут требуется материальное обеспечение.

– Извините, у вас не будет двух копеек, позвонить? – преодолев себя, спрашиваю я у взрослой тети возле телефонной будки. Как правило, тетя не отказывает. Главное, тетю запомнить, чтобы не спросить потом у нее же еще раз (такое бывало).

Стрелять «двушки» – это мелочь. Куда более прибыльное дело – прокатиться в маршрутке. Сколачивается шайка пройдох, состоящая из трех человек. Предводительствует парень, годом нас со Щукиным постарше, получивший от взрослых хохмачей прозвище «Гибрид» за то, что однажды неопределенно ответил на вопрос о своей национальности. Мы с Женькой прикрываем, а Гибрид, встав у кассы, отматывает билеты, опуская в кассу не все десяти-, пятнадцати– и двадцатикопеечные монеты, что пассажиры передают за проезд. Часть незаметно кладет себе в карман. Мне страшно за него! Сам бы так побоялся. А он еще все время напевает чего-то себе под нос, дуралей. Только внимание привлекает!

На вырученные деньги затариваемся конфетами «Батончик» и еще просим взрослых пацанов, чтобы купили сигареты. Те не отказывают – сами такие были.

От ворованных денег кружит голову. Но, в какой-то момент Гибрид теряет меру. Его черные кудри примелькались, из маршрутки приходится рвать когти. Легко отделались! Женька смеется над Гибридом, которого водитель маршрутки держал уже за шкирку, но тот вырвался. Подкалывает «предводителя» по национальному вопросу. Я знаю, это удар ниже пояса. Однажды, играя в хоккей, обозвал жидом пацана из соседнего дома, за что тотчас получил увесистого пинка по ж… от парня старшего возраста. Уяснил, что перешел некую грань. И теперь становится неловко за Щукина. Гибрид же вынужден лицемерно улыбаться, как бы принимая слова Щукина за шутку, чтобы не принять за оскорбление, – выйдет себе дороже. Щукин физически сильнее, и вообще любит пробовать человека на зуб. В классе у него есть любимый мальчик для битья по прозвищу «Киса» – Толя Киснин.