– Да так, немного поспорили.

– Лето на дворе, а они тут в помещении закрылись и спорят. Давайте-ка на улицу.

– Мы тут закончим с конструктором и пойдём.

– Закончат они… Притарабанили какое-то старьё, и где только взяли?

– Нашли, – отозвался Ромка.

Бабушка покачала головой и посмотрела на Виталю:

– Ты мне, Виталя, ещё вчера божился клубнику прополоть и забыл. А пирожки-то с клубникой съесть не забыл?

– Я правда прополю. Сейчас, через минутку.

– А тебе Рома не надо дедушке помочь?

– Надо… Он просил меня поиграть с ним теннис, потренироваться.

– Вот и давайте потренируйтесь. У дедушки матч года на носу! Я вот прошлым летом видела, как Кузьмич играет. Эээээх непросто твоему дедушке будет его обыграть.

И тут бабушка заметила блеск под кроватью:

– Это что там такое блестит?

Виталя тут же наклонился и тихонько шикнул на самолётик, тот замер у стены, а Виталя вынырнул из-под кровати, держа в руке колёсики от конструктора:

– Так вот куда они подевались, колёсики от конструктора! Нашлись.

– Ладно. Давайте собирайте всё с пола и марш по делам.

Днями напролёт дедушка отрабатывал подачи и удары слева, и только разговоров было, что о предстоящем чемпионате по теннису, а Ромка был и рад: дедушка мало за ним смотрел. Они с Виталей с утра до вечера возились с самолётом, то и дело бегали за очередной порцией металлических деталей в дом призраков, разгоняя стрижей с насиженных мест. Самолёт стал таким прожорливым, что за день съедал по огромной куче железок, и неудивительно, он теперь был в длину уже почти с метр, как половина Виталиной кровати. Да и в высоту он подрос так, что прятать его стало сложнее. Рома и Виталя в очередной раз пытались затолкнуть самолёт под кровать, чтобы спрятать его там на ночёвку, но только взмокли.

– Раз, два, три – толкаем!

Но самолёт упирался в деревянную планку кровати верхом кабины и не мог никак протиснуться дальше.

– Не проходит.

Виталя вошёл в азарт и продолжал толкать со всей силы. Ромка нервно выкрикнул:

– Стоп! Ты что не видишь? Мы ему сейчас кабину сломаем!

– И что делать? Его же нельзя оставить посередине комнаты.

– Нельзя…

Ребята рухнули на пол рядом с самолётом и молчали, не зная, что и предпринять. Самолёт откатился от кровати и ткнулся носом в Ромино плечо, Рома погладил его красивый блестящий нос и вздохнул:

– Вот мы тебя откормили, малыш! Уже и не знаешь, как спрятать.

– Может, его можно как-то на детали разобрать, по частям?

Самолёт откатился назад от Витали и от страха замигал лампочками.

– Ты его напугал! Не бойся, самолётик, я не дам тебя разобрать.

Виталя подумал немного:

– Слушай, а, может, у него кабина открывается? Тогда он пониже будет и сможет под кровать заехать!

– И – идея.

Рома и Виталя склонились над самолётом и стали внимательно разглядывать его металлическую поверхность и выпуклую крышу из прозрачного стекла, которая закрывала кабину. Рома аккуратно прощупал прохладный корпус самолётика, но никаких кнопок или рычажков там не оказалось. Самолётик то и дело похрюкивал и елозил из стороны в сторону, пытаясь высвободиться.

– Похоже, он боится щекотки, так же, как и ты, – засмеялся Виталя.

Самолётик улучил момент и попытался пощекотать Ромку холодным носом. Виталя засмеялся и принялся щекотать самолёт, вдруг он нажал что-то под его правым крылом, и прозрачная крыша кабины зашевелилась. Она приоткрылась сначала немножко, потом поднялась наверх и убралась куда-то внутрь, показав содержимое кабины. Ребята смотрели в кабину как завороженные: там ярко мигали лампочки и разные датчики, светились красивые кнопки и рычажки, а посередине виднелся чёрный блестящий штурвал. Перед штурвалом стояло небольшое красное кресло, а сразу за его спинкой виднелось второе такое же. В кабине всё было впритык и как будто сжато, словно это был бутон розы с плотно стиснутыми лепестками, который начал распускаться, но ещё не развернулся в полной красе.