Я впервые за последние две тысячи лет вдруг почувствовал, как моя истинная суть сглатывает… Хорошо, что я сейчас себя со стороны не вижу. Машинально развернутая мной карта судеб, в которую я загнал образ его желания, открывает мне такой сумасшедший вид, что в пору аплодировать этому тридцатитрёхлетнему мужику стоя.

Желая этим недалеким жадинам успеха и процветания на его собственном поприще, он назначил им такое изощренное наказание, что все инквизиторы и палачи знакомых мне миров просто почтительно склонят перед ним головы. Да, он сам теряет возможность быть известным и богатым в этой сфере. И дальнейшая дорога его под вопросом, потому что он сам еще не определился, чем будет заниматься, но общий прогноз у него благоприятный. Сэм на каком-то супер-разветвлённом перекрестке сейчас находится, прямо осьминог-мутант какой-то. Впрочем, при встрече со Жнецом, такая картина встречается довольно часто. Многое зависит от того, что он захочет мне отдать взамен. Но в его случае… Чистка фактически не нужна, так что отделается он скорее всего жизненным уроком… Или чем-то подобным, довольно простым.

Но вот у тех, кто его обворовал, можно сказать, что жизнь кончена. Все их существование теперь подчиняется этому капризному изобретению и нуждам других. Осваивать с нуля нелюбимую профессию. Доказывать свою состоятельность в ней. Долгие годы тратить на то, что вызывает скуку и отвращение, и невозможность ничего изменить… Потерять привычный статус… Стать тем, кого всегда искренне презирал… Потерять вообще все, что только можно из-за необходимости служить людям, которые все равно никогда не оценят эту жертву, потому что всегда сделанного будет катастрофическим мало…

– Обалдеть… – медленно тяну я, восхищенно разглядывая сидящего перед собой человека, – сомневаюсь, что хоть раз кто-то это от меня слышал, но ты просто нереально крут… Такое ощущение, что у тебя в роду Жнецы были.

– Учитывая все обстоятельства сегодняшнего дня, думаю, все возможно…

– Нет, – со смехом отрицательно качаю головой, – Жнецы в чьем-то роду – это однозначно совершенно невозможно. Без вариантов.

– Ладно, тебе видней… – Сэм примирительно пожимает плечами.

– Хорошо… Твое желание я понимаю, – потираю привычным движением пальцы. У личины они вечно мерзнут, и хоть я этого не ощущаю почти, все равно это немного неприятно, – поговорим о том, что я за это получу.

– Да бери все, что хочешь, мне не жалко…

– Тьфу ты, мясо неразумное… – роняю голову на стол с довольно звучным грохотом. На нас даже лаборанты, рассчитывающиеся за свой обед, оборачиваются.

– Чего? – Сэм непонимающе смотрит на мои пируэты.

– Ты хоть понимаешь кому и что ты предлагаешь, а? – тоскливо интересуюсь я, не поднимая лба от стола. От этой несусветной глупости меня аж трясет и хочется устроить ему «веселую жизнь» с концовкой в виде превращения в корм для бомжей.

– Наверное, нет… Ты не могла бы перестать разговаривать со столешницей, а то мне как-то не по себе становится.

Сажусь прямо. Наверное, даже у моей личины взгляд становится специфическим, потому как его передергивает.

– Вот такими заявлениями на самом деле можно себе смертный приговор подписать… – мой истинный голос прорывается сквозь милое щебетание Лорен раскаленным царапающим песком. -Ты даже не представляешь сколько всего я могу у тебя забрать, заключив такую сделку.

– Но ты сама говоришь, что моя жизнь тебе не нужна… Я не знаю, что именно тебе нужно. Поэтому и предлагаю выбрать. Ты же исполняешь мое пожелание. На мой взгляд, это честно…

Честно…Прислушиваюсь к этому слову. Становясь Жнецом, мы забываем о честности по отношению к себе. Стать Жнецом – всегда нечестно. Почему у кого-то Маска на лице почти взрывается, даруя свободу и выбор, а кто-то вынужден вечность копаться в чужих помоях, пока не найдется спаситель, что разглядит в тебе то, чего не видят остальные. Причем никто даже не знает толком, что надо увидеть, и в ком конкретно – в себе или в нем – чтобы Жнец обрел внутреннюю гармонию достаточную для свободы…