- Но твоя рубашка испорчена.

- Как и твоё платье, - улыбаюсь, показывая на отвратительную синюю лужу.

- Да, есть такое.

Девчонка растерянно осмотрела себя с ног до головы и заправила прядь волос за аккуратное ушко.

- Как тебя зовут?

- Брук, - она протягивает мне руку. - Очень приятно, даже при неприятных обстоятельствах.

- Мэтью, - жму небольшую ладонь и обнажаю ровные зубы. - Очень даже неплохие обстоятельства. Могу предложить помощь по спасению от этой мерзости. К тому же, мне тоже не помешает.

Бросаю взгляд на растекшиеся по рубашке кляксы и снова вскидываю взгляд. Брук обдумывает несколько секунд, а затем поворачивается к подруге, с нескрываемым интересом наблюдающей за нами, и что-то шепчет на ухо. Та только кивает, а затем улыбается и отходит, оставляя нас вдвоем. Девушка осторожно поправляет подол, морща нос, когда вонь от пятна доходит и до ее носа, а затем встаёт рядом.

- Если ты знаешь, как убрать с моего любимого платья эту вонючую гадость, то я иду с тобой. Даже если ты не это имел в виду.

Наши дни

Мэтью

Первое, на что падает взгляд, когда открываются створки лифта, выпускающего меня в пентхаус друга - невероятный бардак. Бутылки. Море бутылок вперемешку с мужскими вещами и пачками сигарет. Табак разбросан по полу, словно кто-то в нервной агонии раздирал замысловато закрученные губительные трубки.

Шокировано озираюсь по сторонам, оценивая масштабы катастрофы, и натыкаюсь на початую бутылку водки. Подхожу, беру в руку, прокручивая в ладони, и морщусь. Громкий грохот заставляет меня обернуться в поисках шума. Тишину разрывает мощнейший аккорд Skillet - Comatose, что-то внутри переворачивая. Иду в сторону музыки и в ступоре застываю.

Джеймс сидит на полу, рядом такая же бутылка, что я видел ранее, только пустая наполовину. Под глазом алеет набирающий яркость фингал, скулы рассечены, как и губы. И костяшки, которые выделяются броским пятном на сжатых кулаках. Комната буквально взрывается в сильных звуках, пробирая до мурашек напряжённое тело.

Подхожу и сажусь рядом. Встречаюсь с каким-то обезумевшим отсутствующим взглядом друга, и волной паники накрывает. Я его таким не помню. Не знаю.

- Джеймс, - сжимаю его плечо, продолжая сверлить израненное лицо. - Скажи мне, что происходит?

Тот только молча качает головой.

- Ты на связь не выходишь несколько недель. Твой отец в натуральной панике. Дома тебя не застать. А когда появляешься - постоянно в раздолбанном состоянии, - протягиваю ладонь к пульту и отключаю акустику. Резко наступившая тишина моментально обострила и так до боли воспаленные ощущения. - Мужик. Давай поговорим. Я помогу.

Тернер запрокидывает голову и смеётся. Громко, отчаянно, заполняя безжизненным голосом каждый миллиметр пространства.
А потом резко замолкает. Разрубает меня черными зрачками, будто током от себя ко мне по венам кипящую безысходность передавая.

- Ты был прав. Во всем прав, как и всегда. Говорил, что доиграюсь. И вот, - хриплый смешок, - нахуевертил от души.

- Так в чем дело? Что внутри тебя раскурочивает?

- Сдохнуть хочу, - отрывистый вдох, - отравиться всем этим дерьмом. Просто этой ебаной водкой захлебнуться, - глотает с горла, - и не чувствовать больше нихрена.

Молчу, давая выговориться. Понимаю, что ему это жизненно необходимо.

- Про Скотта слышал уже, наверное? Хотя, конечно... Об этом только ленивый не говорит, - снова смешок. Глоток. Вдох. - Но уже даже на этой похуй.

- А на что нет?

- Знаешь, что я сделал? Скучно мне, блять, стало.

- Только не говори, что...

- Ты все правильно понимаешь, мужик.

- На нее?

Чувствую, как внутри пожар разгорается. Секунда, и уже полыхает. Языки пламени жгут все, до чего достают за грудиной. Тернер ещё больше мрачнеет, ловя мой взгляд, и уводит свой. Не вывозит.