– Вики была общительной? К ней часто приходили гости?

– Из тех, кого я видел, по большей части сестра и молодой человек, – поведал Чарльз. Генриетта кивнула.

– Как его зовут?

– Шон Макавити. Какое-то время он жил тут с Викторией.

– И надо сказать, нелегально, – добавила Генриетта.

– Как так получилось? – подняла брови Эрика.

– Во всех договорах аренды указано, что на территории могут проживать только лицо или лица, указанные в договоре. Договор аренды – это юридический документ, верно? – Генриетта строго посмотрела на нее. Перед садом остановился ярко-желтый фургон с надписью «Слесарь Деррен Браун» большими буквами на боку.

– Прошу прощения, мне пора. – Чарльз направился навстречу мужчине, выходившему из фургона.

– Чарльз – хороший человек. У вас о нем неправильное представление. Он многое пережил. Я многое выиграла от нашей дружбы, – тихо промолвила Генриетта, наблюдая, как Чарльз ведет слесаря в дом. – Он присматривает за домом – в самом широком смысле. Занимается всеми бытовыми вопросами, связывается с садовниками, с ремонтниками, с мастерами. Он надежный и честный.

– У него есть ключи от всех квартир? – поинтересовалась Мосс.

– Господи, нет конечно. Как я уже сказала, это очень свободная договоренность. Все квартиры – частные резиденции.

– А что скажете об остальных жильцах? – спросила Эрика.

– Берил Уэнтворт наверху держится особняком. Рэя большую часть года тут нет, он работает в Китае, что-то связанное с компьютерами. Болгарские девушки – милые. София и Мария. Такие умные и вежливые. Врачи-стажеры. Так приятно видеть, что иностранцы здесь зарабатывают себе на жизнь.

– Они сегодня дома? – Эрика проигнорировала ее намек.

– Нет, мы только что к ним стучались. Я знаю, что они ужасно много работают… ночные смены. – Генриетта обвела глазами всклокоченный сад. – Уже холодает, поможете мне подняться наверх? Я могу показать вам свою студию, – добавила она, глядя на Питерсона и предлагая взять ее под руку.

Днем вестибюль выглядел иначе. Свет, струясь в окна, как будто танцевал на краске ярко-голубых стен.

Генриетта взглянула на закрытую дверь в квартиру Вики, опечатанную клейкой лентой.

– Насколько там все плохо? – Она посмотрела на Питерсона. Он хотел что-то сказать, но замялся. – А, настолько, – заключила она. Ее лицо в ярком свете казалось пепельно-серым.

Входная дверь Чарльза была закрыта, и они слышали, как за ней чем-то грохочет слесарь. Генриетта уверенно, но медленно двинулась к лифту в задней части вестибюля, держась за руку Питерсона. Эрика и Мосс последовали за ними. На лифте они поднялись на третий этаж. Здесь потолок был чуть повыше, на площадке располагался длинный ряд световых люков, что добавляло ощущения легкости и пространства. По обе стороны коридора было по двери.

– Вот и моя студия. – Генриетта достала из кармана связку ключей и отперла дверь. – Заходите.

Эрика задумалась, зачем она привела их сюда – чтобы похвастаться своими работами? Студия представляла собой огромную комнату открытой планировки – с одной стороны находилась стеклянная стена, с другой открывался захватывающий вид на Лондон и Блэкхит. Солнце мерцало за облаками, и казалось, что на горизонте надвигается буря. На стене висела высокая деревянная полка с бутылками химикатов и художественными принадлежностями. Рядом стояли морозильный ларь и старый холодильник марки «Ред Булл» с прозрачной стеклянной дверцей, заполненный коробками с пленкой для фотокамеры.

– Это моя темная комната. – Генриетта указала на дверь рядом с холодильником.

Остальные стены были завешаны прекрасными фотографиями – текстуры, смелые цвета, невероятно замысловатые формы. На одной Эрика увидела равномерные хребты песка на кристально чистом морском дне, а на другой – очень крупный план ледяных кристаллов.