– Так! Стоять! Бежать намылилась? – услышала девушка громкий мужской голос позади себя.

Из квартиры вышел милиционер, ну ни дать ни взять – Бугай, только в форме.

Юлька покрылась холодным потом, от страха засосало под ложечкой, и сильно заболел живот, и закружилась голова.«Выследили, нашли Толяна и Бугая… отпечатки пальцев».

Вдруг в один миг все помутнело, поплыло, лицо милиционера, так близко находящееся от нее, раздвоилось, голоса слились в единый шумовой поток. Юлька упала в обморок, рухнув прямо на бетонный подъездный пол.

Очнулась уже в комнате от запаха нашатыря и сильных ударов по щекам. Она лежала на диване на приподнятой подушке. Две верхние пуговицы на блузке были оторваны, видимо кто-то торопился привести ее в чувство. Вокруг находились какие-то люди. Учитывая то, что комната была небольших размеров, казалось, что народу здесь много, как в кинозале. На самом же деле в комнате находилось шесть человек: три милиционера, хозяйка квартиры, двое соседей – пожилая пара из квартиры напротив, приглашенная в качестве понятых. Один из милиционеров отваживался с Юлькой, подсовывая ей нашатырный спирт. Другой копался в распотрошенных коробках с «товаром». Третий – записывал показания хозяйки, которая клялась и божилась, что никакого отношения к коробкам она не имеет, да и Юльку видела только один раз, когда комнату ей сдавала.

Пожилая пара стояла в дверном проеме, так как места в комнате не было. Юлька открыла глаза, глотнула воздуха. Ей показалось, что это сон, это происходит не с ней, не наяву, а во сне. Вот – вот она проснется, оденется и пойдет на работу.

– Ну что, оклемалась? – спросил милиционер. – Садись, показания давать будешь! А ты, сержант, – обратился он к пишущему милиционеру. – Оформляй протокол изъятия трех коробок с героином.

Милиционер был хладнокровен и спокоен, будто бы он каждый день занимался этим. В его глазах Юлька прочла скуку и усталость. Далее все пошло по правилам. Юльке задавали стандартные вопросы: «Имя, фамилия? Дата и место рождения? Где работаешь-учишься?» Девушка отвечала, еле-еле выдавливая слова. Горло и губы пересохли. Когда был задан вопрос, откуда коробки с героином, Юлька сказала, что незнакомец на улице подошел, предложил подзаработать денег, подержать три коробки с товаром. Представился он владельцем магазина и сказал, что у них там подвал затопило и товар хранить негде, вот и распихивает по знакомым на время. Хорошие деньги предложил.

– А у меня проблемы с деньгами были, вот и согласилась, а что там в коробках – даже и не знала, заплетающимся языком говорила бледная Юлька. Нет, Вовика, ни раз выручавшего ее, выдавать она не хотела. Может, он тоже не знал, что там в коробках – то этих.

– Ну, ну, разберутся в твоих историях темных… Восемнадцати еще нет? Срок поменьше дадут, а так особо ни на что не рассчитывай! Хранение наркотиков – это двести двадцать восьмая статья Уголовного кодекса, от трех до семи лет и сбыт наркотиков, лет на восемь потянет, – говорил милиционер так спокойно и просто, как будто речь шла не о судьбе человека, а о мелких бытовых делах.

– Ничего я не сбывала! – твердила Юлька.

– А поди ж ты, докажи! Кто хранит, тот и сбывает! Вон и коробка одна порвана, в ней и пакетиков меньше, чем в других… а? Чего молчишь? Все зафиксировано! А ну руки давай!

Юлька послушно и обреченно вытянула руки.

Даже когда лязгнули наручники, она не поверила в реальность происходящего. Понятые подписали бумаги и поспешили уйти. Хозяйка забрала из сумочки Юли ключ, Жалостливо посмотрела:

– Эх, девонька, что натворила! Жизнь загубила свою молодую из-за дерьма этого! Матери-то вот горе!