Александр дернулся, точно она ударила его по лицу.

– Можно считать это за комплимент? – насмешливо осведомился он.

– Я тебя ненавижу! – выпалила Мелани на одном дыхании, – не зная, ты постоянно унижаешь и втаптываешь меня в грязь! Всемогущий и всевластный Александр Илиадиас не может и мысли допустить, что другим людям свойственно ошибаться и совершать поступки, которыми не всегда приходится гордиться! А ты сам никогда не ошибался? Или считаешь, что стоишь выше всех нас, простых смертных? И иногда лишь спускаешься со своего Олимпа на землю, чтобы поучить нас, грешных, уму-разуму, так, что ли, получается? – Она тяжело дышала, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Александр смерил ее уничтожающим взглядом и нарочито спокойно спросил:

– Все сказала?

– Нет! Мы заключили с тобой перемирие, которое предложил ты, и ты же первый его нарушил. Ты не считаешь нужным придерживаться со мной даже элементарных правил приличия, постоянно их нарушаешь! Еще бы, ведь я для тебя ничто, я…

– Замолчи! – прорычал он и схватил ее за плечи. – Не говори ерунды! Да, здесь я не прав, признаю свою ошибку, но как прикажешь к тебе относиться?! Что я должен о тебе думать?! – Он прижал ее к себе, и она услышала, как громко бьется его сердце. – Ты полна противоречий! Я знаком с тобой всего лишь день, а ты уже полностью разрушила все мои представления о тебе. То ты смотришь на меня испуганными красивыми глазками и плачешь у меня на плече – и я готов броситься защищать тебя даже от себя самого, а минуту спустя я готов придушить тебя собственными руками за новую выходку. Кто ты, Мелани Харт?

Мелани была поражена его признаниями, но еще больше удивилась, когда со стоном отчаяния Александр припал к ее губам и стал страстно целовать. Сначала его губы действовали жестко, причиняя ей боль, и она стала вырываться, но против нежности, пришедшей на смену жесткости, она была бессильна. Александр стал ласкать ее губы, проводя по ним кончиком языка, требуя, прося, умоляя приоткрыть их. Поддавшись первобытному инстинкту, Мелани приоткрыла губы, и язык Александра тотчас проник внутрь и стал исследовать горячие, влажные глубины, доставляя ей неизъяснимое наслаждение. Она крепко прижалась к нему, обвивая сильную шею руками, и, почувствовала, до какой степени Александр возбудился. Его возбуждение передалось и ей, и она затрепетала. Волны страсти одна за другой накатывали на нее.

Александр переменил положение и, взяв ее лицо в свои руки, принялся осыпать поцелуями глаза, лоб, щеки, веки, шепча что-то на родном языке.

Он снова застонал, и этот хриплый стон внезапно отрезвил его. Он резко отшатнулся от Мелани, словно она была прокаженной, лицо его исказилось от непонятной муки. Потом потряс головой, точно пытался избавиться от наваждения.

– О Господи, похоже, я сошел с ума… – сдавленным голосом пробормотал он, охваченный отвращением к самому себе. – Да, ты можешь заставить мужчину забыть обо всем на свете. – Он бросил на нее беглый взгляд, еще полный страсти, и, развернувшись на каблуках, прошел в другую комнату, плотно закрыв за собой дверь.

Мелани перевела дыхание, чувствуя, как что-то невыразимо прекрасное умирает в ее душе. В его объятиях она обрела рай, из которого он безжалостно изгнал ее. Она подавила рвущийся из груди крик отчаяния и, дрожа всем телом, опустилась прямо на пол. Как могла она допустить такое? Что с ней произошло? Неужели она все забыла и, если бы Александр не оттолкнул ее, отдалась бы ему? Прямо здесь, на полу? Мелани сжалась в комочек, изо всех сил стараясь не расплакаться. Еб поведению нет оправдания. Но она ничего не могла с собой поделать, ее тело само откликнулось на ласки Александра.