Люся слушала подругу и вздыхала. Она работала врачом-гинекологом, и таких историй перевидала и переслушала, за такую недолгую жизнь уже не мало. Ей самой было сложно заводить отношения с противоположным полом, так как знала, что стоит вступить в них, как тут же окажется, что завела себе великовозрастное дитя. Хотя, конечно, встречались и хорошие экземпляры, заботливые и ответственные. Тут чаще жёны были не на высоте.

– И ведь тоже почти три года терпела, – продолжила свой рассказ Анна. – До самого момента, когда забеременела, и на фоне его постоянных домогательст выкидыш и случился. Как я сказала Серёже, что половой покой требуется, он разозлился и ответил, что этому не бывать. Тут же прижал, и можно сказать изнасиловал. Я потом в больнице все две недели ревела. А потом в больницу пришла свекровь и сообщила, что муж утонул на озере, где бухал с друзьями. Я ещё тогда подумала, что все мои мужья мрут к третьему году совместной жизни. Как в воду глядела, и Лёха за всеми отправился.

– А по Лёшке-то ты чего ревела? Вроде у вас всё нормально было. Мы с тобой виделись две недели назад, ты ничего не рассказывала, – поделилась своими соображениями Люся.

– Да вот именно – вроде, – нехотя буркнула Анна. – Он же у меня жалостливый был, всё нас баб одиноких, без мужей детей воспитывающих жалел. Как раз недавно узнала, что у него ещё две бабы было, и третью обихаживал. Вернее он им помогал, они же бедненькие – одни, – в голосе вдовы послышались злые нотки. – Помочь им некому, а без мужика трудно. Знала я за ним эту черту. Но, думала, наивная, что женившись, он переключится на меня одну и всё будет тип-топ. Да вот прогадала. И тоже не удержалась. Два дня белугой ревела, когда он домой за полночь возвращался. И ведь знаешь – мне его действительно жаль. Не желала я ему смерти. Лучше бы развелась. Лёша хороший был, добрый. Я с ним оттаяла и в себя поверила.

На глаза Ани навернулись слёзы.

– А самое паршивое – то, что жалко в итоге себя. Какая же я всё-таки чёрствая. Муж погиб, а я себя жалею.

– Ты пореви, пореви – легче станет, – успокаивающим тоном произнесла Люся, поглаживая подругу по склонённой голове.

– Ага, – Аня подняла голову. – От моих слёз одни смерти случатся. Прям рок какой-то.

– Не выдумывай, – резко остановила Люся подругу. – Это просто совпадения.

– Да, блин, Люсь, что-то уж больно частые и закономерные совпадения, – возразила ей Анна. – Мне, наверное, просто замуж нельзя. Я всё меряю своей завышенной планкой. И если, что-то начинает выбиваться из рамок, которые я сама и наметила, я начинаю себя во всё винить, поедом есть, искать выход, как бы всё исправить. А потом от бессилия реветь. Ну, а после реветь, случается, – она горько вздохнула, – то, что случается.

– Да большинство баб ревёт по любому мелочному поводу, и ничего – живы их мужики, – Люся возмутилась. – А ты у нас особенная.

– А может мне надо научиться реветь по мелочам? – осенило Анну.

– Ну, ты мать, даёшь, – Люся аж опешила. – Я тебе как врач говорю – оставайся такой, какая ты есть. Найдётся ещё твой человек.

Аня махнула рукой:

– Да ну их, этих мужиков. Чего себе нервы трепать и их жизни лишать. Пусть живут без меня, или я без них. В общем, я подумала и решила.

Подруга хотела снова возразить, но Аня разлила вино по бокалам и предложила тост:

– Давай выпьем за нашу счастливую женскую долю – и пусть она всенепременно с этого дня станет счастливой – на веки вечные.

Тост Люсе понравился, и хотя она посчитала его несбыточным, согласилась с подругой. Помечтать-то можно.

Приход полицейского оказался неожиданным. Аня смотрела на него своими большими глазами, и не приглашала пройти дальше.