– О, как мило. Большое спасибо, – вежливо откликнулась Сьюзен.

Бинки медленно тронулась с места. На сей раз внезапного всплеска мышечной энергии не последовало, лошадь поднялась в воздух осторожно, словно в прошлом уже была наказана за то, что что-то разлила.

Сьюзен попробовала карри на высоте семисот футов над землей. И, воровато оглянувшись по сторонам, словно кто-то мог следить за нею, бросила одноразовую тарелку вниз.

– Странно… – пробормотала она. – И это все? Ты везла меня в такую даль, чтобы угостить едой навынос?

Земля внизу понеслась быстрее, Сьюзен поняла, что лошадь идет уже полным галопом, а не рысью. Опять напряглись мышцы…

…И небо на мгновение взорвалось ярко-синей вспышкой.

А далеко позади, невидимые для всех, потому что сам свет замер в смятении, не понимая, что произошло, в воздухе загорелись следы лошадиных копыт.

А потом появился зависший в пространстве пейзаж.

Небольшой приземистый домик, окруженный садом, поля и далекие горы. Бинки пошла медленнее.

Но все было как-то… двумерно. Когда лошадь развернулась и начала заходить на посадку, пейзаж превратился в простую поверхность, тонкую пленку существования, нанесенную на небытие.

По идее, лошадиные копыта должны были легко прорвать эту пленку, но вместо этого раздался звонкий хруст гравия.

Бинки обогнула дом и вошла на конный двор, где и остановилась.

Сьюзен осторожно спрыгнула с ее спины. Земля под ногами была вполне твердой. Девушка наклонилась и нерешительно копнула гравий – под которым обнаружила все тот же гравий.

Зубная фея собирает выпавшие детские зубы – известный факт. Но все прочие люди, увлекающиеся собиранием частей человеческих тел, преследуют весьма сомнительные цели. Все это делается для того, чтобы нанести человеку какой-либо вред либо подчинить его своей воле. В таком случае зубные феи должны контролировать не меньше половины детского населения Плоского мира. И живут они, наверное, в замках, построенных из гнилых детских зубов.

А Санта Хрякус, должно быть, обитает высоко в горах, в страшном доме, больше похожем на скотобойню, и стены жилища Деда Кабана увешаны сосисками, кровяными колбасами и окрашены мерзкой кроваво-красной краской.

Что свидетельствует о стиле. Достаточно скверном, но тем не менее стиле.

Но тут стиль отсутствовал как класс.

Сьюзен обошла дом, который показался ей не больше среднего особнячка. Да, кто бы тут ни жил, вкус у него явно отсутствовал.

Наконец она наткнулась на входную дверь. Черную, с дверным молотком в виде омеги.

Сьюзен протянула руку, однако дверь распахнулась сама.

Открывшийся глазам Сьюзен зал по размерам намного превосходил дом, его содержащий. Где-то вдалеке маячила лестница как раз подходящей ширины, чтобы станцевать на ней чечетку в финальной сцене мюзикла.

С перспективой тут было совсем плохо. Стены, высящиеся далеко-далеко, в то же самое время выглядели так, будто их нарисовали в воздухе всего в пятнадцати футах от вас. Судя по всему, строитель дома отмел расстояние как ничего не значащую величину.

У одной из стен стояли огромные часы, тиканье которых, казалось, заполняло весь колоссальный зал.

«Здесь есть одна комната… – подумала Сьюзен. – Я помню… Это комната шепотов».

В зал выходили несколько дверей, разделенные широкими простенками. Или узкими – если смотреть с другой стороны.

Она попыталась подойти к ближайшей из них, однако, сделав несколько неуверенных шагов, поняла, что ее усилия тщетны. Впрочем, ей все же удалось достигнуть цели, но для этого пришлось запомнить направление, после чего закрыть глаза и двигаться на ощупь.

Дверь одновременно