Надежда Николаевна набрала номер больницы. Сначала долго было занято, а когда она наконец пробилась, из трубки доносились унылые длинные гудки.

Надежда терпеливо ждала ответа, стараясь не раздражаться. Больница же, у них всегда так.

В конце концов в трубке раздался долгожданный щелчок и неприязненный, немного простуженный женский голос произнес:

– Святой Сампсоний!

– Добрый день… – начала вежливая Надежда, но голос ее перебил:

– Обождите!

Судя по звуку, трубку положили, и тот же голос заинтересованно произнес:

– Так что ты говоришь? С кем она была?

– С Кондратьевым! Прикинь? – отозвался другой голос, потише.

– С ума сойти! И что ты?

– А что я могла? Сделала вид, что ничего не замечаю…

– А он?

– А он вообще ноль внимания!

– Ужас! А она?

– И она тоже!

– Кошмар! А что потом?

– А потом я ушла…

– Ну это надо!.. Погоди, тут у меня звонит кто-то… кто-то очень настырный…

Трубку снова подняли, и тот же голос повторил, с трудом скрывая раздражение:

– Святой Сампсоний!

На этот раз Надежда не стала отвлекаться на условности и быстро проговорила:

– К вам вчера по «скорой» поступила Нина… то есть Нинель Скоробогатова.

– Так Нина или Нинель? Вы уж определитесь, женщина! Звонят, а сами даже имени не знают.

– Нинель, Нинель… так вот, в каком она состоянии?

– Скоробогатова? – возникла небольшая пауза, затем тот же голос равнодушно произнес: – Скончалась…

– Что?! – ахнула Надежда и едва не свалилась со стула, схватившись за столешницу и уронив на пол чашку.

– Что слышали! Скончалась ваша Скороходова!

– Как – Скороходова? – заторопилась Надежда. – При чем тут Скороходова? Я спрашивала про Скоробогатову! Про Нинель Валерьевну Скоробогатову!

– А, Скоробогатова! Говорите четче, вас невозможно понять! Скоробогатова – это другое дело, Скоробогатова пока жива. Состояние средней тяжести, температура нормальная…

– Господи, женщина, что же вы делаете? – проговорила Надежда с облегчением и в то же время с возмущением. – А если бы я была ее близкой родственницей? А если бы у меня инфаркт случился от ваших слов? Нельзя же так!

– Вот не надо этого! Целый день звонят, звонят, и еще какие-то претензии…

– Ладно, проехали, – сухо проговорила Надежда. – Посетить ее когда можно?

– Никаких посещений! – злорадно отрезала дежурная. – Тем более что вы ей не близкая родственница. А в реанимацию вообще не пускают!

– Но передать что-нибудь можно?

– Вот переведут в палату – тогда и передавайте!

– А когда ее переведут?

– Понятия не имею. Звоните и узнавайте! – и дежурная раздраженно бросила трубку.

Надежда тяжело вздохнула и переглянулась с котом, который боязливо заглядывал на кухню. По его наблюдениям, хозяйка была здорово на взводе, раз кричала в телефон и бросала на пол чашки. В таком случае лучше не попадаться ей под горячую руку, можно и полотенцем по морде получить.

Бейсик не слишком Надежду боялся, просто с годами он все больше ценил свой личный покой.

– Дело не выгорело, – сказала ему Надежда. – Нина в себя не пришла, находится в реанимации, к ней не пускают, а больница такая, что запросто залечат.

Кот вроде как пожал плечами, ему было все равно. А Надежда всерьез забеспокоилась о Нинкином здоровье. Но что она может сделать? И правда ведь она Нине никто.

Тогда следует обратиться к тому, кто сумеет о Нине позаботиться, то есть к ее мужу. И неважно, что он бывший, пускай разбирается, в частную клинику ее переводит или еще что.

Она нашла в контактах Нининого телефона имя Сережа и нажала кнопку вызова. В этот раз трубку взяли не в пример быстрее, очевидно, номер был прямой и муж, все же волнующийся о Нинкином здоровье, сбрасывать звонок не стал.