Фильм повествует о жизни молодежной тусовки. На экране разворачиваются два больших события, произошедших в один день: сперва молодые люди играют свадьбу, а затем пытаются попасть на концерт группы “Кино”. Правда, попытка оказывается не вполне удачной ввиду отмены мероприятия, и тогда Цой великодушно зовет ребят к себе в котельную “Камчатка”, где играет для них акустический сэт. Эти события переплетаются с более мелкими сюжетами и музыкальными вставками.

Кроме Цоя в картине фигурируют и другие столпы ленинградского рок-подполья – БГ*, Майк и Кинчев. Двое последних появляются в сопровождении своих музыкантов, в то время как Борис Борисович* присутствует в кадре единолично. Примечательно, что для Майка “Йя-хха” стал первым кинематографическим опытом. Гребенщиков* и Кинчев успели приобщиться к миру кино в предыдущие годы, а Цой примерно в тот же период снялся в фильм “Конец каникул”.

В ленте звучат песни вышеперечисленных музыкантов: “Мое поколение” (Кинчев), “Блюз простого человека” (Майк), “Дальше действовать будем мы” (Цой).

Вызывающее вопросы и множественные трактовки слово "Йя-Хха", ставшее заглавием фильма, в середине 80–годов служило названием одной из ленинградских тусовок, участники которой, к слову, и снялись в картине. Эта деталь наталкивает нас на один простой вывод: слово "Йя-Хха", вопреки распространенной пунктуационной ошибке, пишется без восклицательного знака. Тем не менее, это слово в фильме несколько раз произносится именно с восклицательной интонацией, что, вероятно, и сбивает с толку.

“Йя-хха” вырос из давней задумки Нагуманова снять фильм об алматинских стилягах. Картину планировалось назвать “Король Брода”. Бродом в Алма-Ате, откуда родом сам режиссер, называли улицу, где тусовалась молодежь в 60-х. В 1982 году Нагуманов начал собирать воспоминания своего брата и его друзей о событиях тех лет, а когда в 1984 году поступил во ВГИК, на основе накопленного материала начал писать сценарий.

Каков был масштаб замысла, мне оценить трудно. Однако, будучи второкурсником, Нагуманов отдавал себе отчет в том, что в тот период реализовать такой проект возможным не представлялось. Вместе с тем в ту пору мощным центром рок-н-ролльного движения в СССР внезапно стал Ленинград. И тогда идея запечатлеть на пленке беспечный молодежный движ перекинулась на бурную жизнь невских берегов.

Нагуманов осенью 1985 года начал обсуждать свой замысел с оператором Алексеем Михайловым. И тот, и другой горели идеей снять фильм о рок-н-ролле. Правда Михайлов грезил о картине, основанной на архивных материалах западных кинохроникеров, в частности, отснятых на фестивале “Вудсток”. Но режиссер убедил его обратить взор на своих современников и, более того, соотечественников. К тому же перед Алексеем в тот момент стояла задача сделать курсовую работу, а в распоряжении имелись черно-белая пленка и камера. Это и послужило материальной основой новоиспеченного проекта.

Заручившись участием в фильме Кинчева, находившегося в тот момент в Москве, Нагуманов с Михайловым отправились в Ленинград, где провели переговоры с остальными предполагаемыми героями ленты. Там они сперва рекрутировали Гребенщикова*, а затем, в один день – Цоя и Майка.

Основные съемки проходили в конце мая 1986 года и заняли две недели. К этому позже прибавились несколько дней досъемки. Концерт в котельной, например, снимали уже летом, вероятно, в августе – точной даты сейчас уже не помнит никто.

Нагуманов намерено отказался от какого-либо сценария, полагаясь исключительно на спонтанность происходящего. Позже Рашид часто объяснял такой подход тем, что в те годы находился под впечатлением от работ советского кинорежиссера Дзиги Вертова, практиковавшего теорию «жизни врасплох» и «киноправды». Однако в нашем случае Нагуманов намеревался перенести эти принципы из документального кино в игровое. Почему “игровое” – станет ясно чуть позже. В итоге, ни операторы, ни актеры, ни сам режиссер не знали, чего хотят. Более того, Нагуманов даже запретил обсуждать какой бы то ни было сценарий.