Хотя до сих пор от фанатов приходят разного рода письма на электронный ящик: кто-то предлагает написать книгу в соавторстве, другой выражает благодарность и восхищение за уже написанные работы, иной говорит о бездарности Мэтью. Однако мнение критиков он всегда ставит выше. Он считает, что человек, потративший годы на изучение теории литературы, стилистических приёмов, лингвистических особенностей различных текстов, знающий и умеющий применять терминологию, имеет право оценивать работы других. Что пишут шизофазные бездари, не способные связать пару слов в одно предложение, ему не сильно интересно.
Однако неделю назад раздался звонок в дверь. Почтальон принёс очередную стопку писем, не больше дюжины (удивительно, но находятся люди, которые в двадцать первом веке пишут ещё письма). Мэтью пробежал их глазами в поисках счетов, остальные бросил в кучу в углу. Парень приходил два раза в неделю всегда в одно и то же время. На голову выше, молодой, около тридцати пяти лет. В ухе серьга, а длинные кудрявые волосы собраны в хвост.
Мэта же собственный внешний вид не заботил. К тому моменту он уже месяц не выходил из дома. Растительность на лице добралась до тонкой грани, отделяющей густую щетину от небольшой неопрятной бородки. Немытые волосы и рваный халат завершали образ.
«Я не хочу быть человеком. Слишком много памяти для одного»
«Память делает нас людьми». Так иногда говорил отец.
Однако среди тех писем оказалось одно, которое по значимости переплюнуло сразу все вместе взятые за всю его жизнь.
На лицевой стороне красивым почерком нежной женской рукой: «От Кэтрин Суон. Для Мэтью Майерса».
– Приготовьтесь, почти прибыли, – раздаётся неожиданно сзади. Владелец катера, невысокий и очень загорелый мужчина оказывается настолько жилистым, что вены прорываются на поверхность кожи. Его зовут Иша. Скорее всего, корни генеалогического древа уходят в Индию, но Мэт не уверен.
Пассажиров всего двое. Кроме писателя на борту находится странный молчаливый тип, даже не взглянувший на попутчика и Ишу ни разу за всю дорогу.
– Замечательно. Спасибо, – отвечает Мэтью спокойным голосом, хотя внутри всё просто разрывается от предстоящей встречи.
Скоро он будет на месте. Скоро вновь увидит Кэтти!
Только мысли о ней занимали его последние годы. И вот угасшая надежда разгорается вновь.
«Чёрт, а может…»
Он одёргивает сам себя.
«Остынь. Сначала разберись со своей жизнью, а потом уже думай о новых сюжетах»
Катер приближается к суше. То, что видит Мэт, нельзя назвать портом – слишком мало причалов и никаких необходимых построек. Полумесяц гавани располагается в северо-восточной части острова. На расстоянии не больше двадцати метров от воды по линии берега сразу идут жилые домики. У единственных трёх деревянных пирсов нет ни одного судна, хотя при желании тут бы поместились, по меньшей мере, семь или даже восемь таких же катеров, как у Иши. Однако достаточно много рыбацких лодок, скорее всего, самодельных, потому как все отличаются друг от друга внешне, но выглядят одинаково кривобокими и кустарными.
Издалека видно, как детишки на берегу оживляются при виде гостей, бегают по пляжу, радостно выкрикивая неразличимые слова. Удивительно наблюдать одновременно песчаный берег, усыпанный красивейшими пальмами, и асфальтированную дорогу. И всё это на фоне тропических джунглей.
Их катер сворачивает в сторону от основной гавани. Иша берёт левее, они идут вдоль берега к виднеющимся вдали отдельно стоящим постройкам. Мэт различает пять строений непонятного назначения. Справа от катера он опять наблюдает дорогу, по которой ему очевидно придётся идти до основного селения.