В процессе приготовления дров он совершенно не заметил ничего похожего на пиротехнику. Никто не клал зажигательных смесей, не обливал хворост керосином, ни один человек даже спички не принёс. И в момент воспламенения никто не стоял рядом! Но костёр полыхает – живое пламя пожирает поленья, словно изголодавшийся зверь.
И никого, кроме Мэта, это больше не удивляет. Он трясет головой.
– Послезавтра я вознагражу нашего брата, совершившего подвиг и возвратившегося домой, – продолжает Говард. – Пусть сейчас веселится и отдыхает с нами. Ест и пьёт, и смеётся. Скоро ты станешь совершенным. Мы поможем тебе в этом!
И тут происходит немыслимое. Мэт заворожено смотрит, открыв рот, и не может пошевелиться. Все его чувства говорят, что это иллюзия, обман зрения. Но сердце колотится, заменяя собой бой барабанов. Он хочет кричать, но голос вдруг иссякает, как вода в пересохшем колодце. Нигде и никогда он не мог себе вообразить, что на свете есть место чудесам.
И никто не произносит ни звука.
Говард поднимается над толпой – медленно взлетает, раскинув руки и откинув голову, словно чистейшая душа возносится на небо. Он глядит на своих родных, как сам их называет, и улыбается. Его глаза излучают голубоватый свет, озаряя ответные улыбки на всех без исключения лицах. Вот он уже в метре над землёй, благословляет, делая жест рукой, повторяя очертания непонятного оберега.
И они радуются. Тянут к нему руки, ладонями вверх, кричат «Славный день!», смеются.
Мэт с ещё большим ужасом понимает, что это не экстаз, не религиозный транс, совсем нет! Всё выглядит… естественно. Именно так и проходит каждый общий ужин в этой странной общине со своим собственным богом. Люди настолько привыкли к чуду, что просто благодарят его, отдают часть своей любви в обмен на возможность видеть это каждую неделю, прикоснуться к нему, причаститься им.
И вдруг всё заканчивается. Мэт непонимающе качает головой в полной прострации.
А Говард уже среди толпы. Идёт сквозь них, пожимает руки, обнимается, здоровается, улыбается. И никто не бежит в панике, не падает на колени, не целует его ладоней. Будто он просто давно не заглядывал в гости какое-то время.
Подбегает Кэтти, тормошит за плечо. Мэт фокусируется на её лице, но так и не может произнести ни слова.
– Эй, я же говорила! Ты обязан был увидеть его!
– Я… Я…
Голос дрожит. Он делает глубокий вдох. Судорожно пьёт из подвернувшейся под руку чашки. Кашляет.
– Что?..
– Это Говард. Он у нас главный. И староста посёлка, и духовный наставник. Давай, приходи в себя. Всё хорошо!
Мэт хочет верить, что это просто трюк. Некий фокус, чтобы поразить людей, заставить их поклоняться. Но тревожная мысль занозой торчит в сознании – пока он ещё в сознании – и становится всё настойчивее.
«Чудо. Не может быть, но есть. Прямо тут, рядом, только руку протяни!»
– Я вас познакомлю! Не бойся. Ты же со мной, так что почти часть семьи. Снова.
А она уже тащит его за руку сквозь толпу. Там стоят люди – они беспечно болтают с человеком, который совершил самую настоящую магию на их глазах. Рассказывают какие-то истории, что-то про урожай.
– Говард! – Кэтти говорит в такой момент, чтобы не перебить никого ненароком. – Это Мэтью. Он мой старый друг, приехал вчера утром.
Говард просто протягивает ладонь с улыбкой.
– Мне… очень приятно. – Мэт пожимает: крепкая и жёсткая, будто человек физически работает руками каждый день.
Никак не похож он вблизи на шарлатана, фокусами собирающего толпу. Не обманщик-священник, не колдун-вуду – простой рабочий человек.
– Очень приятно, Мэтью. Добро пожаловать.
– Спасибо. Я поражён… Я никогда не видел ничего подобного!