– Нужно ей раны на животе мазью смазать, – решил ветеран, мельком взглянув на результаты биновых трудов, – и одеть обязательно, холодно здесь.

– Хозяин, – повернулся он к пребывавшему в созерцании женских прелестей эльфийки кабатчику, – тут у вас лекарь есть, какой никакой, бабка повитуха, пленницу лечить надо, а не разглядывать.

– Неа, – прозвучал после недолгого раздумывания ещё более краткосрочный ответ.

– А если кто заболеет, что вы делаете? Есть поблизости кто из жрецов или магов?

– Неа.

– Хорошенькое дело. Что ж с ней делать? – Бин отошёл от девушки, чтобы вся полностью она вместилась в поле зрения. Не хорошие были раны на животе, и цвет лица не хороший, и дыхание не ровное, прерывистое.

– С этими чёрными одни неприятности, – глубокомысленно почесал загривок старый вояка, – бросать её тут нельзя, а валандаться с ней неохота. Почему мы ею заниматься должны? Хотя! – это у Гро хозяйственная жилка заиграла, – Коней и снаряжение чёрных, ведь, не бросишь. Тут поневоле назад возвращаться, положим, косоглазую на телегу, трупы туда же, и кони, если ты правду о них рассказывал, сами за нами пойдут.

– А шахта? – Бину возвращаться не хотелось.

– Подождёт. Сто лет стояла на месте и ещё лет триста простоит. А мы через два дня вернёмся, – Гро уже о другом думал, о расширении конюшни. Две животинки, он успел разглядеть, явно женского были полу. Жеребята чёрные пойдут. Красота!

– Одеть бы её, на улице прохладно, – Бину эльфийку было жалко. Приятные у неё были формы. Его благоневерной до таких форм даже месяцем голодания не добраться. Точёная вся – как игрушка.

– Вот три плаща, заворачивай пока, я подмогу крикну, – ветеран, прихватив мечи и прочий звякающий трофей, выбрался наружу.

Бин как мог, укутал девушку в неракские плащи, при малейшем толчке та начинала стонать и метаться, так что рыцарь решил её немного, для её же блага, скрутить верёвкой. Вдвоём с шахтером, подоспевшим, они перенесли раненую на телегу и уложили на сено поудобнее. Потом туда же, но менее удобно, перетаскали и скидали в живописную кучу полуголых неудачников в серых кальсонах. Вся телега получилась занятой. Придется до самого замка шахтеру с Бином на одной кобыле тащиться – неудобно. Гро закончил трофеи укладывать, рассчитался за неудобства и окорок с собой, с регулярно напоминающем о себе, содержателе притона, и попытался к чёрным коням подойти. Тот же результат, что и у Бина месяц назад. Но когда телега с трупами и раненой тронулась, чёрные животинки послушно затрусили за хозяевами бывшими, держась, однако на приличном расстоянии.

Так всю дорогу до замка и проделали.

Дома был ужас. Дома был бардак. Будто в гости приехали. Не к себе в гости. Да, и кто в гости ездит к себе. А вот ведь приехали.

Ворота настежь. Хорошо хоть на месте. Но настежь. Что есть – что нет! Одним словом «Бардак!». Если бы ворота были единственным отступлением от нормы, то надавал тумаков, закрыл и забыл. Так нет ведь.

Гуси плавали во рву. А кто за ними смотрел? Ветер разве. Но ему, судя по всему, до гусей дела не было. Забавлялся с флюгером на крыше. То эдак его развернёт, то так. Как молодой парень сдуру отдавшуюся ему девку, вертеть вертит, а что с ней делать не знает. Подол задирать надо, а он ей титьки мнёт. Ясно, к коровам привык, а не к девкам. Научится. Дурное дело не хитрое.

Кони бились на конюшне, их не покормили, и не выгуляли.

– Ох, не сильно нравится мне такой триумф, – покачал головой Гро, тревожно при этом, умудряясь озираться, – Ладно, гуси, но ворота настежь.

– Может, и сюда чёрные пожаловали? – Бин повернулся, косо глянул на трупы. Трупее не бывает.