— Еще раз, — повторил он негромко.

Попытавшись абстрагироваться от внезапно проснувшейся чувствительности, я снова начала подъем.

Пыталась ли я сейчас ему что-то доказать? Или мне действительно было приятно внимание этого мужчины?

— Под ягодичной мышцей есть шесть небольших мышц, которые и разворачивают ногу, — тем временем, начал рассказывать он.

Нужно использовать именно их, чтобы не перегружать переднюю сторону бедра.

Все это я и так знала. И считала, что выполняю все отлично. Но неужели балетмейстер действительно жаловался на меня?

— Нужно представить, словно между ягодиц монетка, — услышала я его тихий смешок, — и попытаться удержать ее. Часть усилия передается на сустав, и бедра… раскрываются.

Последнее слово в его устах звучало отвратительно порочно, словно бы речь сейчас шла совсем не о технике выполнения батмана.

— Я не чувствую напряжения, — он невесомо обвел рукой мою попу кончиками пальцев.

Внутри что-то сдвинулось. Я резко развернулась и что было силы залепила ему пощечину.

— Я не одна из тех девиц, что готовы запрыгнуть к вам в койку ради денег.

— Конечно не одна из них. Мои делают батман по-настоящему идеально, — язвительно ответил Герман, словно не заметив удара. Лишь чуть покрасневшая щека свидетельствовала о том, что я действительно это сделала. — Тренируйся лучше. Тогда, может быть, дорастешь. До главных партий.

Нагицкий отступил, старомодно поклонился и наконец ушел. И вот в зеркальных стенах уже отражаюсь только я одна.

Тренировалась в тот день я остервенело и отчаянно, словно от точности движений зависела моя жизнь.

Только не смотря на это собственнй сисон увэрт казался катастрофически неправильным. Опорная нога дрожала, то и дело соскальзывая с точки, руки ходили ходуном.

А придя домой, проплакала весь вечер. Все потому, что хоть Нагицкий и пугал меня, хоть и был непроходимой сволочью и бабником, он мне действительно нравился. Нравились его слегка вьющиеся волосы, тонкие черты лица. Нравился ореол таинственности, что его окружал, нравилось повышенное внимание к нему окружающих.

Но я не хотела быть девочкой ни на вечер, ни на неделю. И я мечтала всего добиться своим талантом.

А на следующий день наш меценат был в компании очередной любительницы красивой жизни, еще через пару дней — новой.

Девицы начали меняться чаще, а балетмейстер становился на репетициях все злее и злее. Все потому, что Нагицкий почти перестал их пропускать, а в его присутствии танцоры выступали из рук вон плохо.

Я же уже начала думать, что на моей карьере поставлен крест, как вдруг меня наконец стали выделять, затем была основная балетная партия в постановке Аиды. Я даже уверяла подруг из кордебалета, что вот же, смотрите! Я отказала Нагицкому, а партию получила.

Вот только через неделю после премьеры Аиды он снова ко мне подошел…

Я ведь знала, что добром это все не кончится, зачем только согласилась пойти с ним на ужин?!

Или, может быть, теперь, когда я уже хоть что-то представляла в собственных глазах, встретиться с ним было не так зазорно? Ведь никто уже не сказал бы, что роль я получила не за талант?

Теперь я уже плохо понимала собственные мотивы, заставившие меня сказать «да». Одно я знала точно, это было ошибкой. От таких бабников, как он — следует держаться подальше, если не хочешь, чтобы потом было больно.

И сейчас, сидя за столом перед тарелкой приготовленного мне Нагицким супа, больше всего я жалела, что нельзя повернуть время вспять.

3. Глава 3

— Я понимаю, что ты сейчас растеряна и сбита с толку, — я вздрогнула, услышав его голос. Так погрузилась в собственные мысли, что не заметила, как он вернулся. — Ты молода и не планировала так скоро становиться матерью. Но раз уж все так получилось, подумай, какую пользу ты сможешь из этого извлечь.