Мое путешествие во взрослую, самостоятельную жизнь началось в мягком вагоне скорого поезда 28 июля 1943 года.

Это звучит фантастически. Ведь прошло только двадцать пять суток с той ночи, когда огненный шквал наших орудий возвестил о начале одного из величайших сражений Отечественной войны в районе Курской дуги. А вот даже институт кино делал первый свой набор на все факультеты после пере рыва, вызванного началом войны.

Мама, только что вернувшаяся с фронта, успела меня проводить.

Алма-Ата военных лет. Там находился весь цвет кинематографа. Снимались и выходили на экраны фильмы.

На алма-атинском вокзале меня огорчило одно обстоятельство – надо было пройти санпропускник. Юг. Огромное скопление людей. Санпропускники были одной из необходимых мер по борьбе с тифом. Позднее я узнала, что такие прекрасные артисты как Блинов, Софья Магарил погибли от тифа, хотя настоящих эпидемий все-таки удалось избежать.

Но, видно, кто-то из обслуживающего персонала увидел, что девочка едет из дома, чистая, и дал мне справку, не пропустив через пахнувшую хлоркой баню.

Когда я пошла с чемоданчиком по алма-атинским улицам, с их прохладными арыками по сторонам, с изумительной панорамой гор, оживленной толпой, настроение у меня поднялось, и, добравшись до здания института, я была в том боевом и целеустремленном настроении, которое у меня часто возникает перед ответственным делом или сложной сценой, которую предстоит играть.

Явилась я во ВГИК без вызова, не выслала фотографию и приехала раньше начала экзаменов на целый месяц. Но я была не одинока. Уже слетались первые ласточки, желавшие стать киноактрисами. Именно в этот день, когда я приехала, должны были прослушиваться семь девочек, ожидавших уже несколько недель экзаменов. Педагоги мудро решили, что лучше сразу отправить всех по домам, чем еще целый месяц томить в ожидании экзаменов.

Меня включили в этот просмотр, до которого оставалось два часа. Дали мне матрас, сказали – отдохни до экзамена. Я послушно легла отдыхать. А за печкой сидели женщины, сторожихи или уборщицы, и, не обращая на меня внимания, говорили, что несутся отовсюду дурехи, в такое-то время. Кому они нужны? Артистов и так хватает. Вот сегодня еще одна «артистка» приехала.

Даже на это, предварительное, прослушивание пришли видные кинорежиссеры, актеры, педагоги. Ведь шел первый после всех потрясений набор будущих кинематографистов. Я помню за экзаменационным столом Рошаля, Бибикова, Пыжову. Прослушивали внимательно и, собрав нас всех после прослушивания, усадили рядком на длинной скамейке.

Я сидела последней. И каждой терпеливо объяснили, почему ей не стоит ждать экзаменов, а лучше ехать домой. Когда дошли до меня, сказали: «А вот вам, девочка, мы советуем остаться».

Чем я заинтересовала комиссию?

Репертуар, правда, у меня был обширный: на первом показе я читала «Песню о Соколе», монолог Сони из «Дяди Вани» и еще что-то. А на следующем, уже настоящем экзамене – прозу Тургенева и стихи. Когда меня спросили, пою ли я, сказала, что нет, не пою. Немедленно мне предложили сыграть этюд: вы знаменитая певица, приехали из Парижа в Москву, и вот – первый концерт! Аудитория, где проходил экзамен, была переполнена. После того как объяснили условия этюда, зрительный зал дружно зааплодировал, встречая «знаменитую» певицу. «Парижанка» раскланялась и вдруг откуда-то появившимся басом запела:

На заключительном конкурсе я решила поразить комиссию и прочесть монолог Лауренсии из «Овечьего источника». Я представляла, с каким темпераментом можно произнести в конце: