– Ты ж не курил раньше – самбист. А? – хитро заглядывая в глаза зятя, спросил Тимур, улыбаясь.

– Закуришь тут.., ты не представляешь, как они меня достали. За полгода уже всю душу вынули; теща кругом свой нос сует, везде вмешивается. Всё они знают, всё они умеют, на всё у них своя точка зрения. Я там как слуга хожу. Сходи-принеси-отнеси-подай-не мешай. Пипец какой-то, – вздыхая, сетовал Глеб, – я скоро не выдержу.

– Терпи, брат. Семейка невыносимая, но и у них есть чему поучиться. Вам надо с Райкой сваливать на отдельную жилплощадь. – успокаивал его Тимур.

Ему было искренне жаль Глеба. Жить в примаках – хуже некуда. Да и женился-то Глеб по расчету, а тут какая может быть любовь, какое взаимное уважение? Раиса сызмальства росла девочкой с характером, балованной и завистливой. Причем зависть эта даже на родного брата распространялась. Ну как же: у Рината есть, а у меня нет? Нереально. Вот и выросла девчушка: с одной стороны – чистоплотная, хозяйственная, домашняя, с кулинарным и кондитерским талантом, а с другой – она была вся в мать. С тяжелым и коварным характером. Но если мать умела хитрить и вуалировать свои часто нездоровые помыслы, то дочь вела себя по-чапаевски. Хрясь сабелькой, и никакой дипломатии. Вот и рубили они терпигорца-Глеба: Раиса – с одной стороны, а Фаина – с другой. Ну, а что удивляться? Они же с положением в обществе, папаня их при должностях, с Кунаевым знаком лично, а Либерман – кто такой? Из простецкой семьи: мама – мед.сестра в больнице, папа – слесарь. Живут они в своем доме, послевоенного времени постройки, топят его углем, а воду возят из колонки, что в двух кварталах.

Пролетарское происхождение Глеба сквозило со всех щелей: начиная с прически и заканчивая гардеробом. Он этого стеснялся и отстранялся, как только мог. У него до Раисы была очень воспитанная и красивая девочка. Кто-то даже завидовал втихомолку – какую Либерман кралю отхватил. И со стороны было видно, что они любили друг друга. Но она была из такой же пролетарской, хорошей, порядочной, очень простой семьи. Перспектив немного! А его вот это, как раз и не устраивало. И хотя он довольно неплохо учился, но вот читал мало, и светскую беседу поддержать был не в состоянии. И ему повезло – Раиса так вообще книг не читала, и от высокого штиля была намного дальше его. Вот и сошлись как-то два человека. Одной срочно нужно было выйти замуж, так как ей уже было «целых 19 лет и она уже старая», а другому нужно была вырваться из деревни в город. О любви там речь не шла – каждый получил то, к чему шел. Тимур конечно обо всем этом знал, но от души сочувствовал Глебу. И добивать лежачего – было не в его стиле.

– Вот пройдет время, съедете от них, желательно подальше, и покажешь, кто в доме хозяин. А потом детки пойдут, глядишь и она пообломается…

– Ох, твои слова бы да Богу в уши. – нервно докуривая, прошептал Глеб.

– Да не журись братан, все будет нормально. – поддержал родственника Тимур и они обнялись. Хорошо обнялись, искренне и по-братски. Вот таким он помнил Глеба, таким он был пятнадцать лет назад. Затем у них с Раей родился сын. Глеб связался со «спортиками» и стал в их шайке кем-то типа бухгалтера-казначея. Ну, а какой еврей не умеет считать деньги? И Либерман не был исключением. Потом, со временем, супруг Фаины устроил ее работать в банк и «любимый» зятек принялся активно обналичивать финансы различных хитроумных предприятий и групп лиц. Фаина, конечно, не имея высшего финансового образования, занимала чужое место и разбиралась в банковском деле как бульдозерист в генетике, но этот момент оказался судьбоносным в жизни Глеба. Через тещу он подключился к денежной трубе: темный, никем не контролируемый «нал» потек уверенным и нарастающим потоком. Покупались квартиры, приобретались машины, менялась жизнь, менялись характеры. И все, что было сокрыто внутри каждого вышло наружу, под воздействием такого мощного катализатора, как деньги! Но Тимур помнил Глеба простым, приятным в общении, воспитанным молодым человеком.