– Каждого москвича заезжего, Витя, каждого проверяй. Я знать хочу. Кто пожаловал, когда, зачем. Слышишь?

– Слышу. Да ты не переживай, Иван Алексеевич. Мышь не проскочит. Первый раз что ли столичных гостей встречаем? Как приедут, так и уедут.

– Я Москве в наши дела вмешиваться не дам. Нечего губу раскатывать.

Мужчины докурили, обменялись ещё парочкой фраз, которые я не расслышала, и вернулись в ресторан. Очень вовремя, кстати, я успела здорово замерзнуть на прохладном воздухе. Я выждала ещё минуту для верности, затем поспешила к входу. Оказалась в теплом холле с большим зеркалом, выдохнула, и перед этим самым зеркалом остановилась. Почему-то мне запомнилась эта фраза Виктора Викторовича:

– К нам едет ревизор.

Смешно.

– Наташа, давно я тебя не видел.

Я обернулась на голос, увидела Ивана Алексеевича. Он стоял в нескольких шагах от меня, сунув руки в карманы брюк, и на меня смотрел. Точнее, меня разглядывал. Со всей своей притязательностью. Сразу скажу, что за всё наше двухлетнее знакомство с Югановым-старшим, встречались мы с ним редко, по пальцам одной руки наши с ним встречи можно пересчитать. Но уже после первого знакомства, я поняла, что это не тот человек, с которым я когда-нибудь захочу хотя бы пообщаться, о той же погоде. У Ивана Алексеевича на лбу было написано, что он человек опасный, и человек настроения. В эту минуту он может быть добрым, понимающим и благодушным, а в следующую минуту начнет рвать и метать. И тогда уже нужно спасаться. Следить за чужим настроением мне не хотелось, тем более спасаться от кого-то, поэтому я старалась с членами семьи Югановых лишний раз не пересекаться. Если бы не любимый муж, это было бы легко. Но Андрея буквально тянуло в их дом, в их дела, в их бизнес. Да и свекра моего эта участь, судя по всему, не обошла. Что сказать – дурная наследственность.

– Здравствуйте, Иван Алексеевич, – поздоровалась я.

– Здравствуй, здравствуй, красавица. А ты что же не с гостями? Не танцуешь?

– Мне танцев сегодня на работе хватило, – призналась я с отстраненной улыбкой. – Решила немного воздухом подышать.

– На улицу ходила? – Мне показалось, что Юганов насторожился от моего признания.

Я это почувствовала и вовремя среагировала, улыбнулась ему шире.

– Прошлась до пристани. Но дальше не пошла, холодно.

– До пристани, значит.

Иван Алексеевич заметно успокоился, и принялся меня взглядом ощупывать. Я не знала, куда деться от его наглых, липких глаз. Мне даже показалось, что он рискнет подойти ближе. И что я тогда сделаю? Заору? Дам ему коленом? Вряд ли смелости хватит. Тогда что?

– Красивая ты, Наташка. Повезло Андрею.

Я сделала осторожный шаг в сторону дверей в зал, а Ивану Алексеевичу глуповато улыбнулась.

– Наверное.

– Ты всё также на турбазе работаешь?

– Да.

Юганов-старший вдруг мне подмигнул.

– Я как-нибудь заеду, тебя навещу.

Вот уж радость.

– Конечно, приезжайте, Иван Алексеевич. У нас новый шеф-повар. Отличную уху варит.

Он всё ещё ломал об меня глаза и ухмылялся. Старый ловелас. Я, наконец, добралась до дверей, открыла их и шмыгнула внутрь.

После его взглядов в душ захотелось. Фу.

Утром Андрей отвез меня на работу. Он частенько меня подвозил, я не спорила, для меня это было удобно, потому что добираться приходилось за город, больше двадцати километров, а муж никогда не ходил на работу к определенному времени, благодаря близкой дружбе с управляющим яхт-клуба, как понимаете. И у Андрея были свои причины для того, чтобы доставлять меня до работы. Это был еще один камень преткновения в наших с ним отношениях. Он был против моего трудоустройства на турбазу. После перепродажи, практически отстроенная заново турбаза, считалась территорией москвичей. А у нас их как-то не жаловали. За показной достаток, за отсутствие комплексов и манеру общаться на короткой ноге со всеми вокруг. Конечно, не все столичные гости вели себя развязно, но и маленького процента было достаточно, чтобы жители глубинки отнеслись к остальным предвзято.