– В школе он был моим лучшим другом. Никто не знает его так, как я. Он невероятно умен и беспощадно честен. Любит притворяться, будто знает все наперед, хоть это и не так. На самом деле его слишком многое беспокоит. Отсюда и его печаль.

– Печаль, – повторила Китти. – Мне кажется, именно за это я и люблю его.

– Он будет отличным мужем, – заверил Ларри. – Если уж Эд обещает что-то сделать, то обязательно сделает. Погоди! – Он внезапно вспомнил утреннее совещание. – Если вы собираетесь пожениться, то лучше поспешить. Его в любой момент могут отправить в рейд.

Китти крепко пожала его руку.

– За что это?

– За то, что ты такой хороший.

Они в молчании подошли к особняку, где ждали автомобили и водители.

– Пойду гляну, скоро ли они там, – сказал Ларри.

У темной дубовой лестницы в центральном коридоре он столкнулся с бригадиром Уиллсом, только-только завершившим переговоры с генералом Робертсом.

– Все готово, – сообщил бригадир, – скоро выдвигаемся.

Ларри пошел к выходу рядом с бригадиром.

– По поводу операции, сэр, – начал он, – знаю, заправлять всем будут канадцы. Но не найдется ли у вас местечка для меня?

– Мы не на пикник едем, лейтенант.

– Это и моя война, сэр.

– Ну что ж, вы правы.

Они вышли во внешний двор. Водители уже стояли около автомобилей, дожидаясь офицеров.

– Вы мне пригодитесь, лейтенант. Но следует сдать дела в Штабе совместных операций.

– Спасибо, сэр.

Бригадир направился к своей машине. Китти открыла заднюю дверь.

– На базу, капрал.

Ларри посмотрел, как «хамбер», миновав гигантские секвойи, скрылся из виду, и побрел к конюшням, где оставил мотоцикл. И долго еще стоял там со шлемом в руках, прежде чем его надеть.

Усевшись на заднее сиденье, бригадир спросил Китти:

– Вы знакомы с лейтенантом Корнфордом?

– Да, сэр.

– Он только что спрашивал, может ли присоединиться к нам во время боевых действий. – Бригадир покачал головой, размышляя о просьбе Ларри. – Вот она какая, война. Оставляя дом и родных, мужчина по собственной воле встает на линию огня. И не надо говорить, что он делает это ради свержения тирании или во имя своей страны. Он делает это ради своих товарищей. Война – такое дело. Когда твои товарищи сражаются и умирают, ты хочешь сражаться и умереть рядом с ними.

– Так точно, сэр, – ответила Китти.

Как работает система, Ларри уже усвоил. Вместо того чтобы передавать прошение по инстанции, он заглянул к Джойс Уэддерберн.

– Мне всего на пару минут, – пообещал он секретарше Маунтбеттена.

– Его сейчас нет, – ответила Джойс. – Но если вы можете подождать…

– Конечно, могу.

– «…не меньше служит тот высокой воле, кто стоит и ждет»,[9] – продекламировала она с улыбкой.

– Спорим, вы не знаете, откуда это, – улыбнулся Ларри. – Понятия не имею.

– Мильтон. Сонет «О слепоте». «Служа ему, по тысячам дорог мы все спешим, влача земное бремя». Речь о Боге конечно же.

– Надо же, какой ты умный!

– Только невостребованный, – вздохнул он, усаживаясь в кресло для ожидающих.

Маунтбеттен вошел минут через пятнадцать, в сопровождении Гарольда Уэрнера – стремительным шагом, явно очень торопясь. Заметив Ларри, остановился у дверей кабинета:

– Меня ждете, лейтенант? – Небольшая просьба, сэр.

В кабинете Маунтбеттен выслушал Ларри и повернулся к Уэрнеру:

– Вот почему мы одержим победу в этой войне, – и обратился к Ларри: – Если соглашусь, твой отец мне спасибо не скажет.

– Отец будет гордиться мною, сэр, – пообещал Ларри, – если вы скажете ему, что я исполняю свой долг.

– Ей-богу, ты прав! – Маунтбеттен пожал ему руку. – Жаль, я не могу поступить так же. Но ты понимаешь, что на командную должность я поставить тебя не могу?