Война это труд-суть его же проста,

Что если врага не сразишь ты – наступит расплата

И бог не успеет спасти, как Иисуса Христа.

В тот первый час, когда окончится война,

Как гром небесный рухнет с неба тишина,

Нальёт спиртного нам по фляжке старшина.

Глотнём за тех – кто той войны хлебнул до дна.

И будет горек вкус от сладкого вина.

Помянем всех, и пусть не будет в том вины,

Что я живой, а голоса друзей сегодня не слышны

Пусть знают все – кто не пришёл домой с войны,

Уснувши вечным сном в объятьях тишины,

Что те – кто лег костьми под Брестом и Москвой,

Исполнивши свой долг победный свой.

Кто устоял в окопах Сталинграда,

Когда пылала Волга на глазах солдата,

Что каждый воин- павший и живой

Нам жизнь несли, а Родине покой.

Рассказ бывшего зэка и бойца штрафного

батальона своей внучке в день Победы.

Я, лежу на дне окопа, жив пока, здоров пока,

Весь в грязи, суха лишь жопа (пардон) да затылок сух пока.

Фриц долбит из миномёта, пушки бьют издалека

И свистит фашист «Андрюша» – брат «Катюши" с бугорка.

С неба целит мессер в попу, что, пока еще, суха,

Не довёл бы гад проклятый до невинного греха.

Не гвардейцы мы покуда, но ребята -хоть куда,

Бить фашиста-супостата нам, конечно, ерунда.

Только вот долбит враг долго мой окоп – где я один,

Стать окоп могилой может – где я труп и господин.

У меня в окопе, даже балалайка – три струны,

Помогала не однажды нести тяготы войны.

Вдруг снаряд, слепой, зараза, ухнул прямо на меня

И меня накрыло сразу с головы до пят земля.

Оклемался, пусть не сразу – не в раю я- то понял,

Только тикают тихонько те часы, что с немца снял.

В животе урчит капуста – повар, что к атаке дал,

Что б ему всё было пусто, чтобы чёрт его побрал.

Шевельнул ногой, почуял, что пока ещё живой,

Попляшу ещё на свадьбе – потому, что не хромой.

Откопал себя лопатой, что нащупал под рукой,

Глянул вверх, а там с проклятьем машет, старая, косой.

Разум тронулся!.Все святы!, хоть безбожник я срамной,

Бога вспомнил я без мата, чтоб вернуть рассудок мой.

Смерть сбежала.,Святы, святы! предки все до- проотца,

Бога славили когда- то, тем спасли меня глупца.

Вдруг команда прозвучала: – Штык примкнуть, в атаку рвать!

Мне очухаться не дала, из окопа стала гнать.

Как схватил я балалайку, не могу никак понять,

Видно смерть меня решила провести, едрёна мать.

Не вернуться мне обратно в тот окоп – где потерял

Я винтовку дорогую, хоть бы чёрт её побрал.

За спиной у нас, ребята – заградительный отряд.

И бежать теперь обратно – всё одно, что смерть принять.

Упаси меня ты боже! – тут свинец и там свинец,

Если крепко покумекать – всё равно -один конец.

И пришлось мне с балалайкой в рукопашный бой вступать

И эсэсовец здоровый не успел тогда понять,

Как оружие такое ему нужно отбивать,

Но успел он, с перепугу, руки вверх дрожа поднять,

Я ж с испуга треснул «друга» по башке, едрёна мать.

Бой закончен- с автоматом, взятым с бою встал я в строй,

Командир погиб героем – ну а я- досель живой.

Вы запомните, ребята, коли бог всегда с тобой,

Вам не страшен чёрт рогатый и эсэсовец любой.

Нет родимой балалайки, оборвались три струны,

Я в строю стою героем – только мокрые штаны.

Старшина назвал героем, а героям- нет цены,

И не вспомнил бы про бога, если б не было войны.

До войны я был бродягой – ни кола и не двора,

А на фронте в человеки меня вывел старшина.

Бессмертный полк идёт не на параде,

Идёт неспешно, чтоб запомнили века,

Какой ценой добыли мы Победу

И та цена была горька и высока.

Субординации здесь нет и нет равненья,

Здесь все солдаты одного полка,

Который в грозный час без сожаленья,