Но нежности могли закончиться в одно мгновение и в эту удивительную утреннюю рапсодию могли влиться не менее удивительные звуки совсем другой тональности. Доставалось и Марте, но особенно пятнистым соседским поросятам, если они приближались ближе дозволенного расстояния. Застигнутые врасплох, они пускались наутёк врассыпную, кто куда. Их уши смешно трепыхались, мелькая меж трав, и были похожи на чёрные, мягкие резинки от мухобоек, которыми в деревнях били мух. Пересидев на значительном удалении от Дарининого хозяйственного двора, они снова потихоньку подкрадывались, как будто только и ждали от этой хозяйки кнут, в надежде получить и пряник.

Но трогательней всего был тот момент, когда рано утром над домом Дарины пролетали галгазы. Две утки отделялись от стаи и начинали плавно кружить, немного спускаясь к подворью. Они издавали протяжное курлыканье, будто в тоске о ком-то, а потом, вдруг спохватившись, взмывали вверх и мчались вдогонку стае.

– Это мои птички! – говорила она им вслед, – когда-то прибились два детёныша к моим цыплятам, так и выросли во дворе. Однажды выбежали в степь, а зайти обратно не могут во двор. Бились, бились об изгородь, что я только не придумывала, чтобы их заманить обратно – не получилось, что значит дикие. В конце концов, они взлетели и улетели. А потом через некоторое время я их увидела в стае. Теперь вот уже второй год наведываются ко мне.

Когда она рассказала, я обняла Даринку и заплакала.

– Я уже управилась. Мне осталось только корову подоить. Сейчас поужинаем и спать. А утром пораньше встанем и с первыми лучами солнца пойдём. Главное опередить охрану и пройти самое видное место до их приезда.

Да какой там сон? Как можно уснуть, пропустив все волшебные звуки ночного сна этого затерянного в степи хутора? Не послушать лёгкие всхрапывания лошадей, стоящих неподалёку в соседском подворье, лай сторожевых собак, шорохи на чердаке дома, крик ночной птицы, какие-то невообразимые, едва доносящиеся звуки, проникающие из окружающего пространства, а потом, когда, наконец, все угомонятся, провалиться в оглушающую тишину. Но ненадолго. Потому что, пройдёт всего несколько мгновений и бодрый голос самого сильного петуха оповестит мир о приближающемся рассвете. И тут же послышатся первые сонные звуки просыпающихся птиц…

Это Дарина спит крепким сном, а мне, привыкшей к шуму, хоть и небольшого и тихого, но всё же города, не до сна. Запомнить бы каждое мгновение, прожитое здесь, вплести бы его в тот образ, что душа хранит, и унести с собой в вечность… Я ведь свято верю в то, что я тоже когда-то проснусь на рассвете в СВОЁМ родовом поместье и под пение птиц выйду встретить солнце вместе со своим любимым… А может быть, у меня уже было когда-то так, и я сейчас только вспоминаю всё? Да какая разница. Главное, что моя душа хранит это прекрасное видение, а значит, оно существует не где-то, а сейчас, в этом мгновении, и оно принадлежит мне. Если оно было и есть, то значит и будет, для него нет времени и пространства…

Под утро я всё-таки отключилась на пару часов и когда открыла глаза, то увидела, что свет уже проникает в оконца. Со двора доносились матерные переливы сильного и звонкого голоса Дарины. Я подхватилась, испугавшись, что проспала и выскочила во двор.

– Доброе утречко, сонэчко моё дорогое! Я уже коровку сдоила, пей молочко. Твои любимые сырные лепёшки с укропом уже на столе.

– Боже ж ты мой! Да как же я проспала!

– Нет, не проспала. Солнышко вот-вот выглянет.

Я забралась на каменный выступ, отделяющий двор от поля, и осмотрелась по сторонам. Передо мной открылась потрясающая картина пробуждающейся весенней степи. Весна в этот год была дождливой и прохладной, и все предыдущие дни хотелось больше солнца и тепла. И вот, наконец, сегодня, природа будто убежала в лето. Стояла тишина. Небо очистилось, стало глубоким и прозрачным. По балкам закурились лёгкие волны ночного тумана, они медленно тянулись дымчатой пеленой, растекаясь у подножья Урочища. Верхушка Горы выглядела отсечённой от земли и казалась космическим кораблём, зависшим над седой вечностью. В разлившейся неге утонуло всё пространство. Сочные весенние травы отяжелели от выпавшей росы. Они склонили свои головы к земле, как будто шептали ей о своей любви. Пернатые отошли ото сна, встрепенулись и весело приветствовали эту первозданную красоту. С первыми лучами солнца всё вспыхнуло сияющими бликами, а солнечная дорожка, пробежав по озеру, нырнула в мои подставленные ладошки. Я прищурилась от удовольствия и нежности, свалившейся на меня.