Зато доставляла истинное удовольствие другая половина французского общества – мужчины. Они были просто на загляденье. Все с прекрасными волосами, уложенными с легкой небрежностью, никаких вам ежиков с челками. Расслабленные приветливые лица, стильные аксессуары. Ах, эти их шарфики, роговые оправы, эти идеально подобранные по цвету вещи! Ах, эти их бесконечные «пардон, мадам» за слегка задетый локоть.
СМЕНА ГАРДЕРОБА – ЭТО НЕОТЪЕМЛЕМАЯ ЧАСТЬ ЛЮБОГО ПЕРЕЕЗДА.
Так проходили мои утренние двадцать минут в вагоне RERа Шарль де Голль – Ла Дефанс – в разглядывании очаровательных французов, спешащих разбрестись по своим высоткам, чтобы потом, после полудня, высыпать на солнечную каменно-стеклянную улицу и рассесться, словно птицы на жердочках, с сэндвичами навынос из свежайшего французского багета.
Все мое окружение составляли такие же иммигранты, как я, а французы выглядели жителями с другой планеты. Наверное, я им тоже казалась инородным элементом, потому как они тоже не спешили наладить со мной контакт. Им было лень разговаривать на чужом языке, и каждый раз, когда очередной француз упрекал меня в незнании французского, я приводила в пример знакомых мне иностранцев в Москве, которые живут себе по несколько лет в городе и совершенно не утруждаются изучением русского. Хотя, конечно, это дурацкое оправдание. Ведь нет ничего хуже, чем находиться в компании людей, говорящих на непонятном тебе языке. Ты чувствуешь себя инвалидом, которого Бог обделил ценным даром говорить и слышать, и тебе остается лишь корить себя за то, что ты не можешь поддержать разговор, не можешь выразить свои мысли и чувства, а способна лишь только улыбаться или смеяться вслед за смехом всех остальных над чьей-то шуткой.
Даже в школе немногочисленные иностранцы держались всегда особняком, сразу же разбившись на группы по странам, однако все единодушно объединялись в страшном негодовании, когда кто-то из преподавателей позволял себе перейти на французский во время лекции для того, чтобы озвучить какую-нибудь шутку или реалию, понятную только французам. А делали они это постоянно.
Конечно же, я была готова к тому, что приеду в страну, где мне никто не будет делать поблажки в плане языка, но я была совершенно не готова к тому, что это окажется настолько жестко. Например, когда по московской привычке я приходила в свой любимый «Starbucks», который, казалось бы, рассчитан на иностранцев, и где должны быть к иностранцам максимально лояльны, я каждый раз сталкивалась с тем, что продавцы не понимали мой заказ, хотя я, как могла, старалась произносить слово «аmerikano» а-ля франсе – с ударением на последнее «о». Они вопросительно хмурились и лишь только после второй моей попытки восклицали: «A! A-m-e-r-i-k-a-n-O!»
Но я же так и сказала!
В итоге еще долгие месяцы я буду вот так каждый раз идти, как на Голгофу, за своим несчастным кофе с молоком, уже готовая к виртуальному расстрелу за неправильное французское произношение. И так, кстати, жестко пресекалась практически любая моя попытка изъясняться по-французски, ведь французы вместо ожидаемого одобрения моих стараний продолжали презрительно хмурить брови и поправлять мое произношение.
K счастью, в мою жизнь, как по взмаху волшебной палочки, приходили прекрасные люди из разных стран, которые отлично говорили по-английски и относились ко всему с пониманием, так как сами еще совсем недавно пребывали в моей ситуации.
Например, я познакомилась с Федерикой – совершенно очаровательной итальянкой из Милана. Она была удивительной девушкой, так как в свои тридцать сочетала в себе итальянский горячий шарм (черные густые локоны и такие же длинные черные ресницы) и совершенно ангельский характер и улыбку, не сходившую с ее лица. Добрейшей души человек, Федерика работала в Париже уже шесть лет на одну организацию, осуществлявшую психологическую помощь детям. С первой встречи она стала для меня воплощением вселенского добра, к тому же свое жизненное кредо – помогать людям – она применила и в отношении меня, отнесшись с большим сочувствием к положению человека, только что переехавшего в незнакомый город. Она стала приглашать меня на всевозможные вечеринки, на одной из которых я познакомилась с тем самым «горячим» испанцем, по которому вот уже несколько лет сохла в бесперспективных отношениях моя прекрасная итальянка (мне он, кстати, сразу показался весьма посредственным), и тогда я поняла, что тезис «любовь зла» объединяет людей всего мира.